Page 328 - И жили люди на краю

325
Василий Васильевич.
Плетнёв прервал свой рассказ из-за того, что к Ромашову с
кружкой и вяленой рыбой подошёл Зурабов.
– Помянем, командир
Ромашов, ни слова не обронив, выпил залпом, взял рыбу;
это была навага – в углу платформы, на плащ-палатке, навалено с
пуд; тоже принесли для пробы.
– Василий Васильевич встал и пошёл на них с гранатой.
Они прошили его пулями, а он продолжал идти. Ещё прошили, а
он надвигался. Говорят, жутко было видеть. И японцы на
какое-то время онемели. Он что, в броне? И опять жиганули
– почти в упор. В тот же миг в руке Василия Васильевича
разорвалась граната...
«Как же всё подло устроено! – закричал про себя Ромашов.
– Василий Васильевич в земле, а Евграфов живёт. И наверняка
ещё свои победы отпразднует. Грязные, гнусные победы. Только
для него-то они желанны, обогревают душу, наполняют
гордостью».
Выставили караулы перед станцией и вокруг эшелона; в
сумерках батальон затих, только в хвосте состава время от
времени какой-то солдат запевал:
И на Тихом океане
Свой закончили поход..
Над ковшом – утонувших не нашли – кружила большая
тяжёлая птица. Чуть свешивая голову, она что-то высматривала.
И заметила, кинулась к воде – через мгновение в когтях её
забилась рыба.
– Филин рыбачит, – с удивлением проговорил Плетнёв и,
помолчав, спросил: – Товарищ старший лейтенант, а у японцев
есть свои герои, как у нас?..
Ромашов смотрел на филина; тот опустился с рыбой на
перила маячного балкончика.