Page 38 - И жили люди на краю

35
скомандовал Виктор и провалился между сугробами. На
сопредельной стороне кто-то громко засмеялся, и тотчас Митяев
увидел, как поднялись трое, в середине – с ручным пулемётом, он
рубанул очередями по ним, советским пограничникам; ещё с
минуту японцы постояли, переговариваясь, и разом поскользили
на лыжах в тайгу. Под боком у Виктора застонал красноармеец.
«Куда тебя?..» – спросил Митяев. «Рука...»
Ливень внезапно оборвался. Вернее, сдвинулся к северу – в
лужи на просеке падали редкие дождины, скапывало с хвои и
листьев деревьев; вокруг посветлело, и в наступившей тишине
Митяев уловил слабое хлюпанье мокрого мха и дыхание собаки.
«Шумно идут», – не одобрил он и опять окинул взглядом
просеку. Никого. Спокойно. В последнее время удивительно
спокойно.
– Товарищ сержант...
– Что, убедился?
– Ага. Там совсем чёткие следы. И свежо пахнут. Журка
прямо дуреет. На обратном пути я увидел на елке человека...
– Кого?
– На той стороне, товарищ сержант. Левее нас. Вон из-за
рябин макушка...
– Скройся! – оборвал красноармейца Митяев и присел в
траву за пихтой.
Василенко лёг. И Журка легла. Красноармейцу показалось,
что собака уже почуяла кого-то; когда она чует чужого, морда
заостряется, глаза впиваются в точку, а верхняя губа чуть
поднимается, обнажая белые зубы.
– Двое, – шепнул Митяев. – Незнакомые.
– А у вас там знакомые есть? – с юморком поинтересовался
Василенко.
– А как же! Еще какие! И у тебя будут, погоди...
Над просекой помрачнело, снова хлынул дождь, и тайга под