Page 43 - И жили люди на краю

40
радостей, удобств, желаний – представилась совершенно
бессмысленной, и с болью, раздирающей душу, было жалко
неизвестных ему людей, которых больше нет, они перемешаны с
землей; возможно, и его участь такая же.
– Ромашов! – позвал комбат. – Ты где?
– Слушаю, товарищ капитан, – Ромашов встал со скамейки
из-за широкой спины командира третьей роты.
– Сиди, сиди. Тут пошутили... Непривычно, что ты пришёл
последним. Твоя рота всегда лучшая. Уверен, и во фронтовых
условиях она проявит себя, комбат взял из пачки папиросу,
помял в пальцах. – Товарищи, заостряю наше внимание на
главном: незамедлительно проведите партийные собрания, затем
– комсомольские, после – митинги. У всего личного состава
должен быть высокий боевой дух! Конкретные задания, думаю,
получите скоро. У тебя, Ромашов, будет особое задание. Очень
тщательно готовься!..
Старший лейтенант немного постоял на крыльце и
неторопливо пошёл по тропинке, спускавшейся к траншеям. Ему
думалось, что закурил на крыльце в последний раз и по
тропинке...
– Погоди, Михаил, – окликнул его замполит Самсонов. – Я
с тобой.
«Значит, действительно особое задание», – приостановился
Ромашов.
К замполиту он относился не как к старшему по должности,
а как к старшему по возрасту, бывшему учителю, который так и
не вжился в армейскую службу. Он часто называл солдат по
именам. Солдаты, если рядом не было офицеров, звали его
Василием Васильевичем. Ромашову нравилось с ним поговорить:
этот человек своими карими с лукавинкой глазами напоминал
ему отца, особенно когда смеялся, с чем-либо не соглашаясь.
Казалось, вот-вот скажет: «Конечно, всё великолепно, но, между