Page 39 - И жили люди на краю

36
ним зашумела.
Те двое по кустам ушли за рябины.
Митяев проговорил:
– То ли от нас кого ждут, то ли от себя переправить хотят.
Неподалеку – на нашей стороне – в серой мути дождя
проступили фигуры пограничников; шли сменять. Но почему
четверо? Неужели опять обострилась обстановка, и усилили
наряд?
Солдаты приближались быстро; в их шествии было что-то
задиристое, и это озадачило Митяева.
– Война!.. Разрешено стрелять!
От этих слов Митяев пошатнулся как оглушённый, долго
смотрел на еловую ветку, с иголок которой катились капли; он
плохо слышал, что говорили ребята. Затем машинально сдал пост
и пошёл по тропинке.
Перед заставой ощутил, что глаза заполняют слезы.
Сколько лет... над ним потешались. И могли бы, как лейтенанта
Кошнарева... прострелили ногу, плечо, грудь, живот. Били, точно
по мишени, после каждого выстрела спрашивали, как офицер
себя чувствует. А Кошнарев, меткий стрелок, так и не применил
оружия. Не имел права.
И вот – разрешено стрелять. Словно наконец-то признали
человеком.

«У ТЕБЯ БУДЕТ ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ»

И высокое, пронзительной голубизны небо, и жаркое
солнце, и тихое сияющее море, – всё это редкость на побережье;
он с сыновьями, босой, как и они, шлепает по лужам, в которых
распластались скользкие водоросли, замерли под крепкими
башнями ракушки, шевелили короткими иголками округлые ежи