Page 414 - И жили люди на краю

411
дожидаясь, что прикажет перевести Катков, сказал:
– Живите, как жили. Ничего не разрушайте, не вредите, не
давайте это делать другим, и вас никто не побеспокоит. У нас на
западе, знаете, ещё хуже: целые города и сёла войной сметены, в
любой семье – горе. Голодают у нас, и одеть нечего. В общем,
сегодня всем не сладко. После, когда союзные правительства
договорятся... ну, я думаю, поедете в Японию.
– А если кто не знает, поедет или не поедет? – спросила
головастая полногрудая женщина со спящим ребёнком за
спиною.
– Дмитрий Иванович, – обратился Василий к начальнику
управления. – Тут интересуются, для всех ли обязательна
репатриация?
– Если бы я знал?.. – негромко сказал Катков. – Там
решают, а мы уж... Но, вероятно, кое-кому позволят и остаться,
– он энергично рубанул рукой, добавив: – Говори, что можно
будет!..
Глядя на японцев, Катков представил другую группу
людей. Было их человек тридцать, русских мужиков. Вряд ли
кого из них сейчас можно отыскать: неизвестны их имена,
неизвестно, кто куда уехал с острова, кто остался. Да и слишком
много времени пронеслось. Сложного сурового времени.
В тот далекий июль девятьсот пятого года вместе с
батальонами японских солдат прибыли фотографы. Они снимали
первые выстрелы корабельных орудий и первые разрывы на
скатах зелёных сопок, подплывающие к берегу паровые катера с
десантом, идущих по дорогам и полям бойцов. Но, кажется,
больше всего снимали противника. Вот отступающие русские
моряки, крайний слева падает боком в траву, вот убитые
дружинники. А сколько снимков, на которых изображены не
военные, а простые мужики да бабы. Остановили на повороте
дороги, видимо, мужа с женой; те положили на землю узлы и