Page 460 - И жили люди на краю

457
– Кубо-сан, – окликнул Адам. – Иди сюда. Что-то скажу.
Околоточный ещё ниже пригнулся и голову втянул в плечи.
– Иди. Чего боишься?
Кубо, зыркая по сторонам тёмно-медовыми глазами,
послушно подошёл к Адаму. И. заискивающе улыбаясь, сказал:
– Теперь доложишь обо мне? Но я ничего плохого тебе не
делал. Я только исполнял службу.
«Господи, как всё перевернулось за несколько дней», – с
печалью подумал Адам, и ему стало больно и противно, что
перед ним дрожит околоточный с просяще-жалким видом.
– Садись! – хлопнул ладонью по скамейке Адам. – Нужен
ты мне... доносить. Я сам одному доносчику там, на севере, по
морде врезал. Так врезал... может, до сих пор помнит, – он
замолчал; да, после того, как японцы покинули Александровск,
на него, Адама, один прыщ доложил: вот, дескать, врагам
служил. Хорошо, что приятель шепнул: «Бумага на тебя
поступила. Удирай...»
– Что ты хотел сказать? – спросил Кубо.
– A-а... Ты интересовался, помнишь, почему у меня хлеб
такой – неделю не черствеет? А о том, что я ездил в Отомари на
агаровый завод, ты в свой блокнотик записал?
– Записал. Ты утром уехал и очень поздно вернулся. Привёз
четыре ящика агара.
– Ну вот, всё знаешь, а не догадался. Нынче уж... ничего не
нужно. И секрет не нужен. Я в хлеб добавляю агар, понял?
Немного, но результат отменный. Держи! – Адам положил на
руки околоточному три булки хлеба. – Это всё, что могу
подарить на прощание. Может, больше не свидимся, – он встал и
пошёл к дому.
«Эх, мама, мама, – вздохнул он скорбно на ходу. – За шесть
лет – ни одной весточки. Доехала ли? Жива ли?.. Ведь немцы и
русские истоптали нашу Польшу. Сколько земли обожгла война,