Page 676 - И жили люди на краю

673
мужчин. У Ён Дя от слов хозяйки и от предчувствия, что
неизбежно произойдёт сближение с мужчиной, всё внутри
помертвело. Она уныло попросила:
– Убейте меня.
Хозяйка ударила Ён Дя по лицу с негодованием и злобой.
– Дрянь! – воскликнула она яростно. – Я сама решу, когда
тебе подохнуть. Но подохнешь не здесь, а в казарме, на полу
казармы! Я... – поперхнулась от гнева. – Я тебя, дрянь,
уговариваю принять почтенного господина, а ты предназначена
для солдат. Все, как ты, – для солдат. Запомни! – Направляясь к
двери, хозяйка требовательно сказала: – Утрись, дикарка! Через
полчаса чтоб была готова.
Она пришла с капитаном, улыбаясь с притворным
добродушием. Что-то говорила ему, но что – Ён Дя не помнит.
И капитан совсем не слушал её, он сразу подошёл к девушке и
твёрдыми влажными пальцами взял её за подбородок. Хозяйка
ушла. Капитан отшагнул в угол, разделся, аккуратно сложил
одежду на диван и повернулся к Ён Дя. Она стояла с широко
раскрытыми остекленевшими глазами, – словно безумная, и
только слышала, как по железной крыше ходила и скрежетала
клювом ворона. Он стал раздевать Ён Дя. Она засопротивлялась,
толкнула его. Тогда он заломил ей за спину руки и повалил на
футон. Всё было мерзко. Удушье забило горло. Жаркие горькие
слёзы разъедали кожу на щеках – рыдала беззвучно, содрогаясь
от мучений и ненависти. А капитан улыбался и, одеваясь,
говорил, что она ему понравилась, и он намерен ещё и ещё
навестить её, только ей нужно усмирить в себе дикую обезьянку.
Уходя, он оставил на столике две конфетки.
Нет, Ён Дя не могла примириться с тем, что ей уготовила
судьба. Она решила умереть. Проще всего было бы съесть отраву
и уснуть навсегда. Но где она, отрава? Готова была сделать себе
харакири, хотя в точности не знала, как это делают самураи.