Page 677 - И жили люди на краю

674
Однако где он, нож? И тогда стала приглядываться, где можно
повеситься. Возле дома росли деревья, но на прогулку выпускали
редко и то под зорким приглядом двух японок. Ходить
разрешалось только по тропинкам, не приближаясь к колючей
проволоке. Кроме Ён Дя, в этом доме находились еще кореянок
двадцать; общаться им запрещали, и они, встречаясь на тропинке,
лишь пристально всматривались друг в друга и раскланивались.
По страдальчески наполненным тоскою глазам Ён Дя понимала,
что все её сверстницы тут – рабыни, как и она. И опять их
загоняли в комнатушки – в распоряжении был целый час, чтобы
подготовиться к приёму посетителя. Вот этот час она и
использовала – разорвала две шёлковые розовые простыни,
полосы связала. Выдавив стекло в окне, одним концом охватила
раму, на другом сделала петлю, надела на шею. Она очень
торопилась, боясь, что войдёт хозяйка. И та вошла с каким-то
полным, в очках офицером. Но Ён Дя стояла уже на подоконнике.
Впервые дерзко и весело глянула на хозяйку. И плюнула:
– Ненавижу!..
Секунда стремительного падения, и у неё отлетела голова…
Ён Дя открыла глаза в темноту. Смотрела и ничего не
видела – так, наверное, и надо. Она в том мире, где нет ни матери,
ни отца, где нет Дон Хи. Давно и внезапно они расстались, она
знала, что его завербовали и куда-то увезли, но где он и что с ним,
не слышала. А теперь и не услышит. Бог помог, чтобы и до Дон
Хи не дошла правда о ней. Если жив, пусть считает: исчезла в
урагане войны. А правды не надо. Это очень гадкая правда. Ён Дя
не хочет, чтоб он подумал о ней плохо. Ни в чём она не виновата.
Её, как рыбу, поймали в сеть. Билась, вырывалась, не давалась в
руки. Но как она могла осилить их? Была обречена. И, как рыба
задыхается головою в ячее, так и она задохнулась в петле. Здесь
встретит бабушку и, может, бабушке расскажет, как жестоко
оборвалась её жизнь. Да, бабушке можно рассказать – отсюда