Page 678 - И жили люди на краю

675
никакие тайны не уходят.
Вдруг Ён Дя ощутила боль в шее и плечах, и её отравила
ядовитая тоска: не умерла. Почему так получилось? Ведь
последнее, что почувствовала, – это страшной силы рывок, и
отлетела голова...
Она дотронулась до головы – пальцы в густых волосах
ужалило мелко разбитое стекло, на плече – порвано кимоно и
содрана кожа. Ён Дя поднялась, выставив в стороны руки – она,
конечно, не в своей комнате. И вообще не в комнате, то ли в
подвале, то ли в сарае. Наткнулась на дощатую стену, ещё
немного прошла и нащупала дверь. За нею сразу омыло густым
тяжёлым дождём – одежда приклеилась к телу. Наискосок от неё
– шагах в тридцати – из огромного кромешного мрака страшно и
одиноко выдвигался дом; на втором этаже, в комнатах пленниц,
рассеянно-тускло, желтушно выбивался свет из-под колпаков
абажурчиков, а на первом – все окна, широкие, из частых стёкол,
ярко сияли. За ними в тепле, в табачном дыму и благоухании
ароматических палочек сидели офицеры, пили сакэ; почему-то не
слышно было смеха, – наверное, устали, поздно.
Совсем неосознанно, словно по инстинкту, как кошка в
плохую погоду, она пошла к дому. А куда ей было идти? Она
даже заторопилась, потому что промокла насквозь. Но перед
домом, вблизи входа, её остановил порыв ветра, хлестнув по лицу
падающей с крыши водой. «Что будет? – подумала Ён Дя со
страхом и отвращением. – Как они на меня уставятся. Как начнут
усмехаться. Что скажет хозяйка сейчас и потом?..»
На мокрую чёрную землю упала жёлтая полоса света – это
приоткрыли дверь. Ён Дя прижалась, прилипла к стене, затаив
дыхание, обомлев. Никто не вышел; слабо запахло сигаретой, и
послышался медлительный холодный голос капитана:
– Невесело сегодня.
– Какое тут веселье! – мрачно отозвалась хозяйка. – Под