Page 687 - И жили люди на краю

684
каракатицы ловятся хорошо, но владельцу лодки уже три раза
сказали, что плавать ни в море, ни возле берега нельзя, и,
наверное, окончательно запретят иметь лодку. Ён Дя тем
временем, волнуясь, суетливо готовила; подавая на столик
кушанье, она оправдывалась: мол, никогда прежде не
приходилось готовить такое. Но мелко нарезанная каракатица в
жареной морской капусте и соусе была сказочно вкусной.
Оставаясь наедине с Ён Дя, чувствуя нежное тепло её тела и
дурманящий запах волос, он тянулся к ней, чтоб обнять, прижать
к груди своей. Но она была до того напряжена и пуглива, что,
похоже, любое его намерение предугадывала. Гибко
отстранялась, мягко отводила его руку.
– Не надо, – говорила требовательно и боялась обидеть
парня.
Она хотела, очень хотела сама припасть к нему, обхватить
руками его крепкую шею. Но в такой миг сердце её обжигала
невыносимая горечь. Она – осквернённая. И жарко вспыхивало
отвращение ко всем мужчинам. И к нему тоже. А через минуту
страшно становилось от мысли, что после той ночи, когда они
всё-таки сблизятся, – после этого в предутреннем свете и
свежести или он вызовет в ней неприязнь, или она породит в нём
брезгливость. И расстанутся навсегда.
Как-то направились опять к морю, но хлынул дождь.
Добежали до японского кинотеатра, отряхнулись, вошли в
многолюдье – молодёжь, женщины с детьми; матери смотрят на
экран, ребятишки спят за их спинами. Ён Дя и Дон Хи уже
понравилось сидя смотреть фильмы – у русских много скамеек.
Здесь же только слева на возвышенности сидят за столиками,
пьют чай, сосут конфеты, едят суси. Остальные – кому где
удобней – стоят. Кое-кто время от времени прохаживается,
разминая ноги, выглядывает на улицу: не кончился ли дождь?
Нет, дождь хлещет сильно, резко.