Page 682 - И жили люди на краю

679
хозяева, спросят, что она тут делает; может, хотела что-то взять?
Нет, никто не вышел.
Она ещё посидела на корточках, успокаивая себя мыслями,
что войны здесь не было: ведь ничего не разрушено, и мертвецов
нет. Люди ушли куда-то. И всё же, чтоб убедиться, что дом без
жильцов, постучала в окно. Никто не отозвался.
Ён Дя осторожно вошла в дом. Слабый, разжиженнный
свет, отражаемый от моря, смутно вырисовывал две комнаты; во
второй едва заметно розовели огоньки в ирори – вделанном в пол
глинобитном очаге. В углу нашла старенькие соломенные татами
и футон, расстелила у очага, укрылась, свернулась, подтянув
коленки к подбородку, – одежда парно отдавала влагу жесткой
постели.
Пробудилась она незадолго до рассвета: показалось,
услышала сквозь сон мужские голоса… «Идут! Солдаты!»
– вскочила, подлетела к окну. По низкой клочковатой пасмури,
затянувшей небо, метались огненные отблески – где-то близко
сильно горело. По дороге кучками – семья за семьёй – шли
японцы; маленькие дети спали за спинами матерей, ребятишки
побольше, семеня возле взрослых, несли узелки с вещами,
скатанные валиками циновки, корзинки и ящечки с едой, кур,
гусей; юноши и мужчины тяжело ступали под ношей, да ещё
некоторые из них погоняли корову или овец. Беженцы двигались
нескончаемым потоком, и Ён Дя подумала, что надо уходить
вместе с ними; рядом с несчастными людьми будет легче, и среди
них её уже не найдёт ни хозяйка, ни капитан.
Торопливо свернула и связала постель, пошарила по углам,
нашла солёную горбушу и три вяленые окаменевшие корюшки;
на окне, что выходило на море, заплясал красный отсвет – пылала
стена соседнего дома. Услышала голоса:
– Ничего нельзя оставлять русским!
– Добраться бы за три дня до Отомари. Ещё день и все мы в