Page 689 - И жили люди на краю

686
голова, прямой, пронзительный взгляд, едва заметная,
недоступная разгадке, усмешка. Катков уловил ее и там, при
встрече в его кабинете, и на заседании «большого бюро»
правительства. Странно, что теперь Сталин представал перед
глазами зримо, отчетливо, даже чересчур отчетливо, не тем,
каким видел и слышал его, а этим, вырубленным из каменной
тверди.
Катков сидел за кухонным столом, лепил пельмени, слушал
жену, рассказывающую о том, как она обежала полгорода и не
нашла сметаны, – слушал рассеянно и вспоминал Сталина,
глядевшего на бескрайние сибирские просторы и дальше на
восток. И на него, Каткова, посмотрел с голубого холодного неба.
Прямо, пристально. И под взором его как-то дёрнулось сердце. За
прожитые годы сколько видел его скульптур, стоял перед ними,
сознавая, как Сталин велик и любим народом, сам с
благоговением охватывал их взглядом, но этот бюст на скале был
исключительным – его высекали несколько лет и зим
политические заключённые, собственно, враги. Говорят, двое.
Когда уже полностью вырисовался из глыбы образ вождя, один
сорвался с макушки бюста и погиб. Второй завершил работу, и
его помиловали. Якобы по личному распоряжению Сталина. Так
было или нет – точно знают, наверное, очень немногие.
Остальным не дано. И, конечно, имена тех двоих вряд ли когда
обнародуют. Не положено. Но в впечатляющий своей
выразительностью и размерами бюст они вложили нечто такое,
чего нет в остальных. Даже в самых известных скульптурах.
Вроде, как и в них, всё – до морщинки, до волоска – верно, но в то
же время неуловимо присутствует что-то иное. Что? Не понять.
Вдруг опасливо-тихо и словно из подсознания всплыло
недоумение: «А почему мне сказали, чтобы не распространялся?
Чтобы и жене – ни слова».
Тогда Евдокия Акимовна встретила его на аэродроме и,