Page 693 - И жили люди на краю

690
многодетных семей, на предприятиях проведён женский
праздник – японки впервые на таком торжестве получили
подарки, открыт садик, пока для самых маленьких ребятишек, с
материка завезено немного свежих овощей. Но прежде, чем
появилось любое подобное дело, сколько приходилось давать
подчинённым накачек, раздолбонов, промывок; иная работа
продвигалась на криках и матах. Да, кое с кем он уже крепко не
поладил, у кого-то вызвал неприязнь и злобу, на совещании
начальников городских гражданских управлений трое, словно
сговорившись, заявили, что к нему прямо-таки невозможно
приспособиться, на что он ответил грубо, но справедливо:
– Ко мне и не надо приспосабливаться. А если и дальше
будете воровать, наживаться – совсем распрощаемся!
В нём вызывали бешенство мародёрствующие людишки;
всякий раз, когда докладывали об их грязных проделках или
видел их самих на «посиделках», остро ощущал, как в межбровье
и чуть выше вздувался под кожей как бы волдырь, и сразу
болезненно тяжелел лоб, а сердце отравляла ненависть. Но был
он бессилен что-либо предпринять. Особенно в первые дни осени
сорок пятого.
Тогда-то, можно сказать, в состоянии отчаяния он послал в
высокую инстанцию записку о бесчинстве и грабежах военных
на предприятиях, в учреждениях и квартирах. На убедительных
фактах показал, что трофейные отряды явно перегнули палку,
собирая не только военное и бесхозное имущество, а всё подряд.
Как метлой сметали. В одном Отомари набили всяким добром и
хламом более сотни складов. Примеру трофейных отрядов
последовали многие офицеры и солдаты – похоже, думая о
возвращении домой, стремились хоть что-нибудь захватить
отсюда на память. «Японское население всё терпеливо
переносит, боясь вооружённой силы, – подытоживал Катков.
– Но наши бессмысленные разорения порождают недовольство и