Page 715 - И жили люди на краю

712
помыкается, хлебнёт горя с выродками. Настанет день, когда
взвоет и сама запросится...
Через месяц Евграфов решил строить дом. Участок ему
выделили (сперва он сам его облюбовал) в Большой Елани у
речки, журчливой и чистой, с травянистыми берегами. Он нанял
четырёх мужиков, привёз им и кирпич, и брус, и доски, сказал,
что даже переплатит за работу, но с одним условием: дом они
построят к концу октября.
Вадим аккуратно исполнял обязанности снабженца, а когда
возвращался из командировок, спешил на свой участок. Дом
мужики возводили споро и добротно; порой он брался за топор
или молоток и работал дотемна; бывало, угощал наёмников
водочкой – в меру, для поднятия духа; изредка позволял себе
побездельничать – неторопливо, развалисто пересекал берёзовый
лесок и приседал у волейбольной площадки перед двухэтажным
зданием – то ли госпиталем, то ли больницей; и военные, и
гражданские каждый вечер собирались здесь после пяти, а в
выходные – чуть ли не с утра и, слепив три-четыре команды,
играли на «вышибание». Вадим напросился в команду, в которой
была молодая, манящая женщина – медсестра; сразу, как только
ступил на площадку, решил показать себя – бросался за мячом из
стороны в сторону, отбивал его суетно, неуклюже, грубо
– никому не мог ни «паснуть», ни «набросить», да и не считал это
нужным. Его неумение играть и алчное желание быть самым
заметным вызвали у людей насмешки и неприязнь. Длиннорукий
лейтенант показал ему, как мягко, на пальцы, принимать мяч,
просил стоять на своём месте, не мешать другим, не стараться
сразу перебить мяч через сетку. Но советы «долговязого
сопляка» – так Вадим обозвал про себя лейтенанта – только
раздражали, побуждая к ещё большей агрессивности – со всего
плеча зло и сильно лупил кулаком мяч. Наконец лейтенант не
вытерпел: