Page 710 - И жили люди на краю

707
– орал он. – Нет! Делай, как я сказал! Или... Недоговорил,
плюнул с ожесточением и хлопнул дверью.
Надежда в облисполком не написала. И никуда не
собиралась писать. Представить себе не могла: как отдаст
девочек? Вадим совсем с ума спятил, твердит одно и то же:
«Девай, куда знаешь, ромашовское отродье!» И понимать не
хочет, что они – это и она. И как она может оторвать их от своей
груди, отказаться от них навсегда и больше не видеть. Да это
одинаково, что перерубить её надвое.
Евграфов снова и снова, после коротких передышек,
начинал тяжёлый, изнуряющий ей душу разговор:
– Ну что? Долго будешь тянуть?
– Я скоро пойду работать.
– Ра-аботать? Куда? Не на ферму ли?
– Да, меня берут дояркой. Там неплохо платят. А мама
согласна сидеть с девочками.
– Вон оно что! – лицо Евграфова испятнило гневом. – Так
ты намерилась ждать его?
– Я намерилась работать, чтоб не попрекал куском хлеба.
– Та-ак, сейчас сорок девятый, – продолжал Евграфов, не
слыша жену. – Любезному твоему дали двадцать пять. Посчитай,
когда он вернётся! И не возвращаются оттуда такие.
Не возвращаются, дура!
– Никого я не жду, – устало отмахнулась Надежда. Ей на
самом деле было ясно: Ромашова никогда не встретит – человек
он пропащий. Но то, что он шпион – как-то не верилось. А там,
шут его знает.
Вадим быстро и нервно ходил по комнате, ударяя себя
кулаком по бедру.
– Второй месяц, а они не зарегистрированы. Их нет, пойми.
Нет! И я не дам им свою фамилию. И на Ромашова не запишешь.
Они – Ивановы, Сидоровы... Пусть облисполком занимается