Page 787 - И жили люди на краю

784
больше становятся, тем труднее от них избавиться. Как талая
вода скрытно, коварно подмывает железнодорожную насыпь, и в
какую-то минуту под привычно идущим поездом проваливается
земля, и он вместе с нею рушится под откос, так и Вадим
апрельским сырым вечером, встретившись с Куропаткиным, с
отчаянием, остудившим кровь, ощутил смертельную опасность.
– Не твои ли устроили крушение пассажирского поезда?
– Мои? Ты что? Как это они могут?
– Проверяем. Нас и другие происшествия беспокоят.
Поджоги на бумфабриках, шахтах. На западном берегу кинотеатр
сгорел, на восточном – погранзастава.
– Это как? Пограничники же.
– Выясняем, – Куропаткин осторожно, чтобы не испачкать
хромовые сапоги, ступал по тропе, лишь кое-где подсохшей,
Вадим же брёл по мокрым прошлогодним листьям, скользким
сучкам и напряжённо слушал своего шефа. – Много всяких
понаехало, Недавно вот раскусили тут. Пил, кутил, тратил деньги
и товары, а печку железную поставил на деревянные катки.
Пожар устроил, надеялся – не догадаемся.
Над берёзовым леском с остервенелой тоскою протяжно
просвистел ветер; покачнулись деревья, взмахивая голыми
ветками. И опять стадо тихо, диковато.
– Слушай меня, Лысый, внимательно, – властно потребовал
Куропаткин. – На следующей неделе встретишься отдельно с
каждым своим подопечным. Скажешь, что руководство
потребовало провести диверсионные акты. То есть взорвать...
– Как взорвать?
– Слушай и не перебивай! – строго приказал Куропаткин.
– Взорвать филиал Академии наук в Новоалександровке – это
раз. Облисполком – два. Почтамт – три. Электростанцию
рыбокомбината – четыре. В Корсакове – банк и на агаровом
заводе варочные котлы. Пока хватит.