Page 794 - И жили люди на краю

791
Рыжая дамочка с лихорадочной быстротой строчила на
машинке.
– Ну что, Такахира, будешь дальше врать?
– Не знай.
Следователь встал, подошёл к японцу, пальцами, словно
крючьями, поднял за подбородок его голову.
– «Бамбука» получишь. Очень сильный «бамбука»!
Бывало, когда, хотели припугнуть, японцам говорили, что
«бамбука» дадут, то есть побьют. Считалось, – от них же и
узнали, – что раньше провинившихся на работе мастера
охаживали бамбуковой палкой. Сейчас следователь, разумеется,
не собирался хлестать Такахиру по спине. Японец понял: станут
бить кулаками вот такие большие солдаты. У русских страшные
кулаки. Он затрясся, жалко пробормотав:
– Давай бумага.
Такахира исписал целый лист. Следователь спросил
переводчика, что иероглифы означают. Переводчик сказал, что
задержанный признаёт себя агентом американской разведки и не
отрицает своего участия в диверсионных актах.
Солдаты увели Такахиру и вернулись с Аракавой. Он
отвечал с пренебрежением. На вопрос переводчика: намеревался
ли взорвать советское предприятие, Аракава ехидно огрызнулся:
– Нет. Я хотел взорвать японское предприятие, а советских
ещё не видел. Вы ничего не построили.
О Евграфове, которого следователь называл то резидентом,
то главарём банды, Аракава отозвался с усмешкой:
– Плохой, раз поймали. Слабая голова.
Солдат толкнул его к двери; вскоре из глубины здания,
пробив стены, долетел мучительно страшный крик.
Евграфов понурил голову; по спине ощутимо прошёлся
холодок. Без еды, без курева – сколько можно? Сам-то,
следователь, небось, хорошо заправился? Блестит кожей,