Page 844 - И жили люди на краю

841
Вновь, уже тише, позвал Стратоныча Рэм.
– Да тут я. На бревне. Думаю.
– Бутылки у тебя не осталось?
– Кабы. Самый бы повод. Два дня ведь до праздников
осталось. А стихия может всю стеклянную продукцию
переколотить? Может, а?
– Да-а, – озабоченно вздохнул Рэм. – Новую не успеют
завезти.
– Нашли о чем скорбеть, – вмешалась жена Рэма. И
добавила, зевнув: – Вроде перестало. Идёмте спать. Мне-то
утром на работу.
Рэм и жена его ушли, а ушёл ли Стратоныч, Вадим не
заметил – возможно, старик так и остался сидеть на бревне под
обрывистым боком сопки. Домой заходить Вадиму не хотелось
– знал, что после всего, что пережил, не уснёт. Он готов и двое
суток не спать, лишь бы за это время уволиться с комбината и
собраться в дорогу – пароход будет десятого или одиннадцатого.
Теперь, когда от него отвязалась Роза, никто его здесь не держит.
И на комбинате не должны держать – работы мало, а к путине
найдут ему замену. Если надо что-то вернуть по договору, за
подъёмные – вернёт. На всякий случай у него есть причина столь
внезапного отъезда. Бывшая жена вышла замуж. А её новому
мужу не нужна его, Вадима, дочка. Дочка – слабая, болезненная.
В общем, нельзя тут оставаться.
В тёмной глубине улицы перекидывались негромкие
голоса, торопливо вжикала ножовка и, словно стараясь
заглушить её, стучал молоток, по каменистой земле кто-то
громыхал каблуками сапог прямо на Вадима, затем обозначилась
широкая фигура – Евграфов узнал начальника отделения
милиции.
– Что так торопишься, Семён Янович?
Начальник остановился.