Page 849 - И жили люди на краю

846
пронзительно-надрывно.
– Прощайте! – кто-то в сумасшедшем отчаянии.
Земля обнажилась. Но поскольку было сумрачно – на всём
побережье не осталось ни огонька, лишь по-прежнему ровно
светила луна, Вадиму почудилось, что рыбокомбинат разрушен,
развалены и дома – центра посёлка и его улицы, в распадке,
больше не существует – над ними темень. Наверное, и людей
унесло. Всех, кто был внизу. Взбежать на сопку успели немногие.
Как хорошо, что он заранее забрался на этот взлобок.
Не подвело предчувствие опасности. Спасло. Удивительно...
Ну, теперь и увольняться не надо. Быстрее бы подошёл пароход.
Безусловно, подойдёт. Сегодня же. Военные наверняка передали
о бедствии. Тут уж не до житья на голой земле – уцелевших бы
вывезти. Уцелевших.
Он услышал невнятный голос под взлобком, подумал, что
кто-то успел спуститься с сопки и тоже пошёл вниз. Глаза
привыкли к рыхлой темноте, и он увидел дома, и свой тоже, и
кучку людей поперёк улицы. Начальник милиции неловко
проговорил:
– Вы это... в таком виде. Прямо балерины. Простынете же.
Идите, согрейтесь.
– Уж я точно балериной стала, – отозвалась со всхлипом
какая-то женщина. – Так драпала, десять кило сбросила.
– Завьялов! – окликнул начальник милиции своего
сотрудника. – Посмотри, как там сберкасса, магазин? Кого наших
встретишь, пусть в отдел дуют. Я ещё в капэзэ загляну.
Мимо Вадима, не замечая его, шёл Рэм с женою. Он сказал:
– Вещи, ладно. За них заплатят. Сберкнижки при себе надо
держать.
Забежав домой, Евграфов положил во внутренний карман
пиджака сберегательную книжку, в боковой – наган. Бегло и
равнодушно, как чужое жильё, оглядел комнаты. В спальне