Page 846 - И жили люди на краю

843
начинался океан, темноту воздуха снова разжиживал лунный
свет и молочно-ленивой рябью скользил по волнам. Но справа, на
мелководье, он слабо, пугливо касался зловещей черноты.
Вадим напряжённо вглядывался туда, чувствовал: что-то
происходит, и не понимал что; затем почудилось: из воды
широченно всплывает дно. «Почему так? – в удушном страхе
спросил он. – Остров поднимается?» И, опять цепенея телом,
смотрел, как угольно лоснящаяся земля вытягивалась в океан.
Вытягивалась быстро под густым тягостным безмолвием. Тут его
опалила догадка: нет, не суша поднимается, а наоборот – уходит
вода. С ещё большим приступом страха представил, что где-то на
дне океана образовалась громадная трещина – в неё-то и
низвергается вода. Что же будет потом? Что? Он хотел кричать,
звать. Но кого? Кто отсюда услышит? И кто объяснит, что
творится в земле и в океане. Все на острове – букашки. Букашки
ничего не знают и не могут знать. А природа готовит новое
коварство. Оно случится. Скоро. Что делать? Куда деться?
Он метнулся через стланик. Споткнувшись о ветку, упал
– всё от него скрылось, и он от всего скрылся. Ни вставать, ни
высовываться не хотелось. Понимал: это нелепость – не
спрячешься. Но, лежа на земле, ощутил, что она усмирилась; тиха
и холодна. Неужто всё кончилось? А он трухнул по глупости.
Заморочил себе голову: вода уходит в трещину. Какая же нужна
трещина? Да и без неё вода то уходит, то приходит. Он ведь
никогда не видел отлива ночью. Может, всё, как всегда – обычно.
Вон, от луны, говорят, зависят приливы и отливы. А она сегодня
так вылупилась безумным бельмом, что, кажется, самого тянет
магнитом.
Вадим успокоился. Поднявшись, глянул на водный
простор. Горизонт жирной тёмной чертой лежал на океане. И в
тот момент, когда Евграфов подумал, что опасность миновала,
горизонт словно подкинулся. Евграфов тряхнул головой, смежил