Page 904 - И жили люди на краю

901
галечному дну воды; вода прозрачная, как воздух, только под тем
берегом, подмытым из подбрюшья, сливалась в серо-синюю
ленту.
Течение – стремительное, и это Ромашова точно
перебросило обратно туда, на север, в самое узкое место пролива.
Там, чем дальше от берегов тянулись друг другу навстречу
дамбы, тем сильнее нарастало между ними течение. От острова
дамба достигла трёхкилометровой длины к тому дню, когда
передали по радио о смерти Сталина, а накануне, вечером,
взрывники немного раскромсали ледяное поле впереди, чтобы
зэки вбивали в дно шпунты и наваливали, наваливали камни и
землю – начальство торопило. Поговаривали, что с него «шкуру
сдерут», если летом дамбы не придвинутся так, что между ними
останется лишь проход для катеров с плашкоутами – крупным
судам по мелководью, возможно, никогда не ходить. Однако
дамбу не только каторжно тяжело было тянуть в пролив, но и
трудно было предугадать, когда и где подмоет её; подмывало
часто то слева, то справа, а после штормов обязательно в
каком-нибудь месте земля проседала или проваливалась – вода
точно сглатывала её. Начальство яростно ругало зэков, угрожало
чёрными карами. Они заделывали дыры под зорким взглядом
мастера, но, кажется, и мастер не был твёрдо уверен, что здесь
снова не размоет – это сооружение, положенное на морское дно и
обжатое с боков плотно подогнанными шпунтами, всё-таки не
могло быть неуязвимым – за ним придётся тщательно следить из
года в год...
В тот ветреный холодный день работа не складывалась, и
ни мастера, ни охранники не кричали, не требовали «быстрее
шевелиться» – каждый по-своему был встревожен. Даже самые
злобные, цинично говорившие, что всё, «Гуталин сыграл в
ящик», – даже они боялись, что со смертью Сталина произойдёт
нечто разрушительное. Небо, разумеется, не свалится, а вот