Page 356 - Возле моря
P. 356

скопил?
               – А если это – больная выдумка? – предположила первая
          женщина. – Я слышала, она тяжело пережила смерть матери, а
          тут и отец помер. Помешаться могла с горя. Я вот так, как вас,
          видела её сына. Совсем не похож на русского.
               «Раскаркались, вороны!.. – ругнулся про себя Ульян и хотел
          шугнуть их под ливень – пусть охолодятся, но перерешил: зачем
          ему ещё более дурная молва? И без того бабы, вероятно, намо-
          лоли сплетен с десяток коробов и с таким размахом рассыпали по
          улочкам города, что и на Симико попало. – Эх, Азива, Азива, –
          покачал  он головою.  –  Подслушал,  значит,  и не  утерпел  поде-
          литься с кем-то новостью. А новость, конечно, интересная».
               Теперь Ульян понял, что происходит с Симико. Она и ве-
          рит, и не верит всем этим слухам. Как будто на качелях летает с
          соперницей  –  вверх,  вниз,  вверх,  вниз.  Если  сама  не  захочет
          сильнее раскачаться или ещё кто не подтолкнёт, то помаленьку
          доска под ногами успокоится. Симико ступит на землю, и в но-
          вом доме наладит прежний покой. А если уже что-то услышала и
          Мидзуя и по простодушию своему, по неумению держать язык за
          зубами брякнет матери: мол, она давно, ещё девчонкой, порази-
          лась, что Рюити говорит голосом отца, сказала ему тогда об этом,
          а он притворился: как так, не может быть. Ну и вдвоём... А что
          вдвоём? Что сейчас делать, коли прошлое изменить нельзя. Оно
          такое, какое было.
               Но в том прошлом Симико верила ему. Любила и верила,
          что он так же чист, как и она, что их сердца стучат друг для друга,
          для своих детей. А он её веру, словно кусок сетки, бросил у входа
          в дом и вытер подошвы резиновых сапог.
               Ульян  осознавал  тягость  своего  долгого  греха,  готов  был
          покаянно  склонить  перед  женою  голову,  но  она  ни  о  чём  не
          спрашивала, даже не намекала: дескать, слыхал, о чём болтают?
          Она больше и больше молчала, иногда – целыми днями, плотнее
          замыкалась в себе, а в глазах её сгущалась печаль.
               Ульян сжавшимся нутром чувствовал: да, Симико поверила
          молве, теперь она презирает его, такого. Ей гадко говорить с ним
          о его второй жизни; жестоко, слишком жестоко она ошиблась в


                                          354
   351   352   353   354   355   356   357   358   359   360   361