Page 45 - Страдания юного Вертера

44

ответственность в подобном деле, а должен дать ему надлежащий законный ход.
Вертер все еще не сдавался, он просил, чтобы амтман хотя бы посмотрел сквозь паль-
цы, если арестованному помогут бежать. Амтман не согласился и на это. Наконец, в разго-
вор вмешался Альберт и тоже встал на сторону старика. Вертер оказался в меньшинстве и,
глубоко удрученный отправился домой, после того как амтман несколько раз повторил:
«Ему нет спасения!»
Как сильно он был потрясен этими словами, видно из записочки, найденной среди его
бумаг и относящейся, очевидно, к тому же дню:
«Тебе нет спасения, несчастный! Я вижу, что нам нет спасения».
Все, что Альберт напоследок в присутствии амтмана говорил о деле арестованного, до
крайности возмутило Вертера: ему почудился в этом выпад против него самого, и хотя по
зрелом размышлении он разумом понял, что оба его собеседника правы, у него все же было
такое чувство, что, допустив и признав их правоту, он отречется от своей внутренней сущ-
ности.
Среди бумаг его мы нашли запись, которая касается этого вопроса и, пожалуй, исчер-
пывающе выражает его отношение к Альберту:
«Сколько бы я ни говорил и ни повторял себе, какой он честный и добрый, – ничего не
могу с собой поделать, – меня от него с души воротит; я не в силах быть справедливым».

Вечер был теплый, начало таять, и потому Лотта с Альбертом отправились домой
пешком. Дорогой она то и дело оглядывалась, как будто искала Вертера. Альберт заговорил
о нем, порицая его и все же отдавая должное его достоинствам. Попутно он коснулся его
несчастной страсти и заметил, что хорошо было бы удалить его.
– Я желаю этого также ради нас с тобой, – сказал он, – и прошу тебя, постарайся изме-
нить характер его отношений к тебе, не поощряй его частых визитов. Это всем бросается в
глаза. Я знаю, что уже пошли пересуды.
Лотта промолчала; Альберта, по-видимому, задело ее молчание, во всяком случае, он с
тех пор не упоминал при ней о Вертере, когда же упоминала она сама, он либо обрывал раз-
говор, либо переводил его на другую тему.
Безуспешная попытка спасти несчастного была последней вспышкой угасающего огня;
с тех пор Вертер еще глубже погрузился в тоску и бездействие и чуть не дошел до исступле-
ния, когда услыхал, что его думают вызвать свидетелем против обвиняемого, который р е-
шил теперь все отрицать.
Он мысленно перебирал свои промахи на служебном поприще, припомнил и неприят-
ность, постигшую его, когда он состоял при посольстве, а заодно и все, в чем он когда-
нибудь не успел, чем был обижен. Во всем этом он находил оправдание своей праздности,
не видел для себя никакого исхода, считал себя неспособным к повседневным житейским
трудам, и так, отдавшись этому своеобразному течению мыслей и своей всепоглощающей
страсти, проводя время в однообразном и безрадостном общении с милой и любимой жен-
щиной, тревожа ее покой, расшатывая свои собственные силы, без смысла и надежды рас-
трачивая их, он неудержимо приближался к печальному концу.
О его смятении и муках, о том, как, не зная покоя, метался он из стороны в сторону,
как опостылела ему жизнь, красноречиво свидетельствуют несколько оставшихся после него
писем, которые мы решили привести здесь.

12 декабря

Дорогой Вильгельм, я сейчас уподобился тем несчастным, о которых говорили, что
они одержимы злым духом. Временами что-то находит на меня: не тоска, не страсть, а что-
то непонятное бушует внутри, грозит разорвать грудь, перехватывает дыхание! Горе мне,
горе! В такие минуты я пускаюсь бродить посреди жуткого, в эту неприветную пору, ночно-
го ландшафта.
Вчера вечером меня потянуло из дому. Внезапно наступила оттепель, мне сказали, что
река вышла из берегов, все ручьи вздулись и затопили милую мою долину вплоть до Вал ь-
хейма. Ночью, после одиннадцати, побежал я туда. Страшно смотреть сверху с утеса, как