Page 38 - Анна Каренина

– До свиданья, Иван Петрович. Да посмотрите, не тут ли брат, и пошлите его ко мне, –
сказала дама у самой двери и снова вошла в отделение.
– Что ж, нашли брата? – сказала Вронская, обращаясь к даме.
Вронский вспомнил теперь, что это была Каренина.
Ваш брат здесь, – сказал он, вставая. – Извините меня, я не узнал вас, да и наше
знакомство было так коротко, – сказал Вронский, кланяясь, – что вы, верно, не помните
меня.
– О нет, – сказала она, – я бы узнала вас, потому что мы с вашею матушкой, кажется,
всю дорогу говорили только о вас, – сказала она, позволяя, наконец, просившемуся наружу
оживлению выразиться в улыбке. – А брата моего все-таки нет.
– Позови же его, Алеша, – сказала старая графиня.
Вронский вышел на платформу и крикнул:
– Облонский! Здесь!
Но Каренина не дождалась брата, а, увидав его, решительным легким шагом вышла из
вагона. И, как только брат подошел к ней, она движением, поразившим Вронского своею
решительностью и грацией, обхватила брата левою рукой за шею, быстро притянула к себе и
крепко поцеловала. Вронский, не спуская глаз, смотрел на нее и, сам не зная чему, улыбался.
Но вспомнив, что мать ждала его, он опять вошел в вагон.
– Не правда ли, очень мила? – сказала графиня про Каренину. – Ее муж со мною
посадил, и я очень рада была. Всю дорогу мы с ней проговорили. Ну, а ты, говорят… vous
filez le parfait amour.Tant mieux, mon cher, tant mieux.
– Я не знаю, на что вы намекаете, maman, – отвечал сын холодно. – Что ж, maman,
идем.
Каренина опять вошла в вагон, чтобы проститься с графиней.
– Ну вот, графиня, вы встретили сына, а я брата, – весело сказала она.
– И все истории мои истощились; дальше нечего было бы рассказывать.
– Ну, нет, – сказала графиня, взяв ее за руку, – я бы с вами объехала вокруг света и не
соскучилась бы. Вы одна из тех милых женщин, с которыми и поговорить и помолчать
приятно. – А о сыне вашем, пожалуйста, не думайте: нельзя же никогда не разлучаться.
Каренина стояла неподвижно, держась чрезвычайно прямо, и глаза ее улыбались.
– У Анны Аркадьевны, – сказала графиня, объясняя сыну, – есть сынок восьми лет,
кажется, и она никогда с ним не разлучалась и все мучается, что оставила его.
– Да, мы все время с графиней говорили, я о своем, она о своем сыне, – сказала
Каренина, и опять улыбка осветила ее лицо, улыбка ласковая, относившаяся к нему.
– Вероятно, это вам очень наскучило, – сказал он, сейчас, на лету, подхватывая этот
мяч кокетства, который она бросила ему. Но она, видимо, не хотела продолжать разговора в
этом тоне и обратилась к старой графине:
– Очень благодарю вас. Я и не видала, как провела вчерашний день. До свиданья,
графиня.
– Прощайте, мой дружок, – отвечала графиня. Дайте поцеловать ваше хорошенькое
личико. Я просто, по-старушечьи, прямо говорю, что полюбила вас.
Как ни казенна была эта фраза, Каренина, видимо, от души поверила и порадовалась
этому. Она покраснела, слегка нагнулась, подставила свое лицо губам графини, опять
выпрямилась и с тою же улыбкой, волновавшеюся между губами и глазами, подала руку
Вронскому. Он пожал маленькую ему поданную руку и, как чему-то особенному,
обрадовался тому энергическому пожатию, с которым она крепко и смело тряхнула его руку.
Она вышла быстрою походкой, так странно легко носившею ее довольно полное тело.
– Очень мила, – сказала старушка.
То же самое думал ее сын. Он провожал ее глазами до тех пор, пока не скрылась ее
грациозная фигура, и улыбка остановилась на его лице. В окно он видел, как она подошла к
брату, положила ему руку на руку и что-то оживленно начала говорить ему, очевидно о
чем-то не имеющем ничего общего с ним, с Вронским, и ему это показалось досадным.