Page 96 - Анна Каренина

прислушиваться. Из-за речки послышалась кукушка. Она два раза прокуковала обычным
криком, а потом захрипела, заторопилась и запуталась.
– Каково! уж кукушка! – сказал Степан Аркадьич, выходя из-за куста.
– Да, я слышу, – отвечал Левин, с неудовольствием нарушая тишину леса своим
неприятным самому себе голосом. – Теперь скоро.
Фигура Степана Аркадьича опять зашла за куст, и Левин видел только яркий огонек
спички, вслед за тем заменившийся красным углем папиросы и синим дымком.
Чик! чик! – щелкнули взводимые Степаном Аркадьичем курки.
– А это что кричит? – спросил Облонский, обращая внимание Левина на протяжное
гуканье, как будто тонким голоском, шаля, ржал жеребенок.
– А, это не знаешь? Это заяц-самец. Да будет говорить! Слушай, летит! – почти
вскрикнул Левин, взводя курки.
Послышался дальний, тонкий свисток и, ровно в тот обычный такт, столь знакомый
охотнику, чрез две секунды, – другой, третий, и за третьим свистком уже слышно стало
хорканье.
Левин кинул глазами направо, налево, и вот пред ним на мутно-голубом небе, над
сливающимися нежными побегами макушек осин показалась летящая птица. Она летела
прямо на него: близкие звуки хорканья, похожие на равномерное наддирание тугой ткани,
раздались над самым ухом; уже виден был длинный нос и шея птицы, и в ту минуту, как
Левин приложился, из-за куста, где стоял Облонский, блеснула красная молния; птица, как
стрела, спустилась и взмыла опять кверху. Опять блеснула молния, и послышался удар; и,
трепля крыльями, как бы стараясь удержаться на воздухе, птица остановилась, постояла
мгновенье и тяжело шлепнулась о топкую землю.
– Неужели промах? – крикнул Степан Аркадьич, которому из-за дыму не видно было.
– Вот он! – сказал Левин, указывая на Ласку, которая, подняв одно ухо и высоко махая
кончиком пушистого хвоста, тихим шагом, как бы желая продлить удовольствие и как бы
улыбаясь, подносила убитую птицу к хозяину. – Ну, я рад, что тебе удалось, – сказал Левин,
вместе с тем уже испытывая чувство зависти, что не ему удалось убить этого вальдшнепа.
– Скверный промах из правого ствола, – отвечал Степан Аркадьич, заряжая ружье. –
Шш… летит.
Действительно, послышались пронзительные, быстро следовавшие один за другим
свистки. Два вальдшнепа, играя и догоняя друг друга и только свистя, а не зоркая, налетели
на самые головы охотников. Раздались четыре выстрела, и, как ласточки, вальдшнепы дали
быстрый заворот и исчезли из виду………………………………………
Тяга была прекрасная. Степан Аркадьич убил еще две штуки и Левин двух, из которых
одного не нашел. Стало темнеть. Ясная серебряная Венера низко на западе уже сияла из-за
березок своим нежным блеском, и высоко на востоке уже переливался своими красными
огнями мрачный Арктурус. Над головой у себя Левин ловил и терял звезды Медведицы.
Вальдшнепы уже перестали летать; но Левин решил подождать еще, пока видная ему ниже
сучка березы Венера перейдет выше его и когда ясны будут везде звезды Медведицы. Венера
перешла уже выше сучка, колесница Медведицы с своим дышлом была уже вся видна на
темно-синем небе, но он все еще ждал.
– Не пора ли? – сказал Степан Аркадьич.
В лесу уже было тихо, и ни одна птичка не шевелилась.
– Постоим еще, – отвечал Левин.
– Как хочешь.
Они стояли теперь шагах в пятнадцати друг от друга.
– Стива! – вдруг неожиданно сказал Левин, – что ж ты мне не скажешь, вышла твоя
свояченица замуж или когда выходит?
Левин чувствовал себя столь твердым и спокойным, что никакой ответ, он думал, не
мог бы взволновать его.
Но он никак не ожидал того, что отвечал Степан Аркадьич.