Page 20 - Гобсек

— Пишите акт о продаже с последующим выкупом, болтун, — сказал Гобсек и, встав
из-за стола, указал мне рукой на свое кресло.
— Вы, сударыня, вероятно, замужем? — задал я второй вопрос.
Графиня нетерпеливо кивнула головой.
— Я отказываюсь составлять акт! — воскликнул я.
— Почему это? — спросил Гобсек.
— Как «почему»? — возмутился я и, отведя старика к окну, вполголоса сказал: —
Замужняя женщина во всем зависит от мужа, сделка будет признана незаконной, а вам не
удастся сослаться на свое неведение, раз налицо будет акт. Вам придется предъявить эти
бриллианты, так как в акте будут указаны их вес, стоимость и грань.
Гобсек прервал меня кивком головы и повернулся к двум преступникам.
— Он прав. Условия меняются. Восемьдесят тысяч наличными, а бриллианты останутся
у меня, — добавил он глухим и тоненьким голоском. — При сделках на движимое имущество
собственность лучше всяких актов.
— Но… — заговорил было де Трай.
— Соглашайтесь или берите обратно, — перебил его Гобсек и протянул ларчик
графине. — Я не хочу рисковать.
— Гораздо лучше для вас броситься к ногам мужа, — шепнул я графине.
Ростовщик понял по движению моих губ, что я сказал, и бросил на меня холодный
взгляд.
Молодой щеголь побледнел как полотно. Графиня явно колебалась. Максим де Трай
подошел к ней, и, хотя он говорил очень тихо, я расслышал слова: «Прощай, дорогая
Анастази. Будь счастлива. А я… Завтра я уже избавлюсь от всех забот».
— Сударь! — воскликнула графиня, быстро повернувшись к Гобсеку. — Я согласна, я
принимаю ваши условия.
— Ну вот и хорошо! — отозвался старик. — Трудно вас уломать, красавица моя. — Он
подписал банковский чек на пятьдесят тысяч и вручил его графине. — А вдобавок к этому, —
сказал он с улыбкой, очень похожей на вольтеровскую, — я в счет остальной платежной
суммы даю вам на тридцать тысяч векселей, самых бесспорных, самых для вас надежных. Все
равно что золотом выложу эту сумму. Граф де Трай только что сказал мне: «Мои векселя
всегда будут оплачены», — добавил Гобсек, подавая графине векселя, подписанные графом,
опротестованные накануне одним из собратьев Гобсека и, вероятно, проданные ему за
бесценок.
Максим де Трай разразился рычанием, в котором явственно прозвучали слова: «Старый
подлец!»
Гобсеки бровью не повел, спокойно достал из картонного футляра пару пистолетов и
холодно сказал:
— Первый выстрел за мной, по праву оскорбленной стороны.
— Максим, — тихо вскрикнула графиня, — извинитесь! Вы должны извиниться перед
господином Гобсеком.
— Сударь, я не имел намерения оскорбить вас, — пробормотал граф.
— Я это прекрасно знаю, — спокойно ответил Гобсек. — В ваши намерения входило
только не заплатить по векселям.
Графиня встала и, поклонившись, выбежала, видимо, охваченная ужасом. Графу де Трай
пришлось последовать за ней, но на прощанье он сказал:
— Если вы хоть словом обмолвитесь обо всем этом, господа, прольется ваша или моя
кровь.
— Аминь! — ответил ему Гобсек, пряча пистолеты. — Чтобы пролить свою кровь, надо
ее иметь, милый мой, а у тебя в жилах вместо крови грязь.
Когда хлопнула наружная дверь и оба экипажа отъехали, Гобсек вскочил с места и,
приплясывая, закричал:
— А бриллианты у меня! А бриллианты-то мои! Великолепные бриллианты! Дивные