Page 25 - Гобсек

Я посмотрел на своего гостя и сказал, чтобы прощупать его намерения:
— Объясните вы мне, пожалуйста, почему из всех людей только граф и я вызвали у вас
участие?
— Потому что вы одни доверились мне без всяких хитростей.
Хотя этот ответ позволял мне думать, что Гобсек не злоупотребит своим положением,
даже если встречная расписка исчезнет, я все-таки решил навестить фа фа. Сославшись на
какие-то дела, я вышел из дому вместе с Гобсеком. На Гельдерскую улицу я приехал очень
быстро. Меня провели в гостиную, где графиня играла с младшими своими детьми. Когда
лакей доложил обо мне, она вскочила с места, пошла было мне навстречу, потом села и молча
указала рукой на свободное кресло у камина. И сразу же она как будто прикрыла лицо маской,
под которой светские женщины так искусно прячут свои страсти. От пережитых горестей
красота ее уже поблекла, но чудесные черты лица не изменились и свидетельствовали о былом
его очаровании.
— У меня очень важное дело к графу: я бы хотел, сударыня, поговорить с ним.
— Если вам это удастся, вы окажетесь счастливее меня, — заметила она, прерывая мое
вступление. — Граф никого не хочет видеть, с трудом переносит визиты врача, отвергает все
заботы, даже мои. У больных странные причуды. Они, как дети, сами не знают, чего хотят.
— Может быть, наоборот, — они, как дети, прекрасно знают, чего хотят?
Графиня покраснела. Я же почти раскаивался, что позволил себе такую реплику в духе
Гобсека, и поспешил переменить тему разговора.
— Но как же, — спросил я, — разве можно оставлять больного все время одного?
— Около него старший сын, — ответила графиня.
Я пристально поглядел на нее, но на этот раз она не покраснела; мне показалось, что она
твердо решила не дать мне проникнуть в ее тайны.
— Поймите, сударыня, — снова заговорил я, — моя настойчивость вовсе не вызвана
нескромным любопытством. Дело касается очень существенных интересов…
И тут же я прикусил язык, поняв, что пошел по неверному пути. Графиня тотчас
воспользовалась моей оплошностью.
— Интересы мужа и жены нераздельны. Ничто не мешает вам обратиться ко мне…
— Простите, дело, которое привело меня сюда, касается только графа, возразил я.
— Я прикажу передать о вашем желании поговорить с ним.
Однако учтивый ее тон и любезный вид, с которым она это сказала, не обманули меня-я
догадался, что она ни за что не допустит меня к своему мужу.
Мы еще немного поговорили о самых безразличных вещах, и я в это время наблюдал за
графиней. Но, как все женщины, составив себе определенный план действий, она скрывала его
с редкостным искусством, представляющим собою высшую степень женского вероломства.
Страшно сказать, но я всего опасался с ее стороны, даже преступления. Ведь в каждом ее
жесте, в ее взгляде, в ее манере держать себя, в интонациях голоса сквозило, что она знает,
какое будущее ждет ее. Я простился с нею и ушел… А теперь я расскажу вам заключительные
сцены этой драмы, добавив к тем обстоятельствам, которые выяснились со временем,
кое-какие подробности, разгаданные проницательным Гобсеком и мною самим. С той поры
как граф де Ресто, по видимости, закружился в вихре удовольствий и принялся проматывать
свое состояние, между супругами происходили сцены, скрытые от всех, — они дали графу
основание еще больше презирать жену. Когда же он тяжело заболел и слег, проявилось все его
отвращение к ней и к младшим детям: он запретил им входить к нему в спальню, и если запрет
пытались нарушить, это вызывало такие опасные для его жизни припадки, что сам врач
умолял графиню подчиниться распоряжениям мужа. Графиня де Ресто видела, как все
семейное состояние-поместья, фермы, даже дом, где она живет, — уплывает в руки Гобсека,
казавшегося ей сказочным колдуном, пожирателем ее богатства, и она, несомненно, поняла,
что у мужа есть какой-то умысел. Де Трай, спасаясь от ярых преследований кредиторов,
путешествовал по Англии. Только он мог бы раскрыть графине глаза, угадав тайные меры,
подсказанные графу ростовщиком в защиту от нее. Говорят, она долго не давала свою