Page 102 - Идиот

Генерал, хотя и был в опале и чувствовал, что сам виноват, но все-таки надолго надулся;
жаль ему было Афанасия Ивановича: "такое состояние и ловкий такой человек!" Недолго
спустя генерал узнал, что Афанасий Иванович пленился одною заезжею француженкой
высшего общества, маркизой и легитимисткой, что брак состоится, и что Афанасия
Ивановича увезут в Париж, а потом куда-то в Бретань. "Ну, с француженкой пропадет",
решил генерал.
А Епанчины готовились к лету выехать. И вдруг произошло обстоятельство, которое
опять все переменило по-новому, и поездка опять была отложена к величайшей радости
генерала и генеральши. В Петербург пожаловал из Москвы один князь, князь Ч., известный,
впрочем, человек, и известный с весьма я весьма хорошей точки. Это был один из тех людей,
или даже, можно сказать, деятелей последнего времени, честных, скромных, которые
искренно и сознательно желают полезного, всегда работают и отличаются тем редким и
счастливым качеством, что всегда находят работу. Не выставляясь на показ, избегая
ожесточения и празднословия партий, не считая себя в числе первых, князь понял однако
многое из совершающегося в последнее время весьма основательно. Он прежде служил,
потом стал принимать участие и в земской деятельности. Кроме того, был полезным
корреспондентом нескольких русских ученых обществ. Сообща с одним знакомым
техником, он способствовал, собранными сведениями и изысканиями, более верному
направлению одной из важнейших проектированных железных дорог. Ему было лет
тридцать пять. Человек он был самого высшего света" и кроме того с состоянием, "хорошим,
серьезным, неоспоримым", как отозвался генерал, имевший случай по одному довольно
серьезному делу сойтись и познакомиться с князем у графа, своего начальника. Князь, из
некоторого особенного любопытства, никогда не избегал знакомства с русскими "деловыми
людьми". Случилось, что князь познакомился и с семейством генерала. Аделаида Ивановна,
средняя из трех сестер, произвела на него довольно сильное впечатление. К весне князь
обќяснился. Аделаиде он очень понравился, понравился и Лизавете Прокофьевне. Генерал
был очень рад. Само собою разумеется, поездка было отложена. Свадьба назначалась весной.
Поездка, впрочем, могла бы и к средине и к концу лета состояться, хотя бы только в
виде прогулки на месяц или на два Лизаветы Прокофьевны с двумя оставшимися при ней
дочерьми, чтобы рассеять грусть по оставившей их Аделаиде. Но произошло опять нечто
новое: уже в конце весны (свадьба Аделаиды несколько замедлилась и была отложена до
средины лета) князь Ч. ввел в дом Епанчиных одного из своих дальних родственников,
довольно хорошо, впрочем, ему знакомого. Это был некто Евгений Павлович Р., человек еще
молодой, лет двадцати восьми, флигель-адќютант, писанный красавец собой, "знатного
рода", человек остроумный, блестящий, "новый", "чрезмерного образования" и - какого-то
уж слишком неслыханного богатства. Насчет этого последнего пункта генерал был всегда
осторожен. Он сделал справки: "действительно что-то такое оказывается - хотя, впрочем,
надо еще проверить". Этот молодой и с "будущностью" флигель-адќютант был сильно
возвышен отзывом старухи Белоконской из Москвы. Одна только слава за ним была
несколько щекотливая: несколько связей, и, как уверяли, "побед" над какими-то
несчастными сердцами. Увидев Аглаю, он стал необыкновенно усидчив в доме Епанчиных.
Правда, ничего еще не было сказано, даже намеков никаких не было сделано; но родителям
все-таки казалось, что нечего этим летом думать о заграничной поездке. Сама Аглая, может
быть, была и другого мнения.
Происходило это уже почти пред самым вторичным появлением нашего героя на сцену
нашего рассказа. К этому времени, судя на взгляд, бедного князя Мышкина уже совершенно
успели в Петербурге забыть. Если б он теперь вдруг явился между знавшими его, то как бы с
неба упал. А между тем мы все-таки сообщим еще один факт и тем самым закончим наше
введение.
Коля Иволгин, по отќезде князя, сначала продолжал свою прежнюю жизнь, то-есть
ходил в гимназию, к приятелю своему Ипполиту, смотрел за генералом и помогал Варе по
хозяйству, то-есть был у ней на побегушках. Но жильцы быстро исчезли: Фердыщенко