Page 107 - Идиот

льстить не намерен, было бы вам это известно. Но не без смысла же вы: вот рассудите-ка
меня с ним. Ну, хочешь, вот князь нас рассудит? - обратился он к дяде. - Я даже рад, князь,
что вы подвернулись.
- Хочу! - решительно крикнул Лебедев и невольно оглянулся на публику, которая
начала опять надвигаться.
- Да что у вас тут такое? - проговорил князь, поморщившись.
У него действительно болела голова, к тому же он убеждался все больше и больше, что
Лебедев его надувает и рад, что отодвигается дело.
- Изложение дела. Я его племянник, это он не солгал, хоть и все лжет. Я курса не
кончил, но кончить хочу и на своем настою, потому что у меня есть характер. А покамест,
чтобы существовать, место одно беру в двадцать пять рублей на железной дороге. Сознаюсь,
кроме того, что он мне раза два, три уже помог. У меня было двадцать рублей, и я их
проиграл. Ну, верите ли, князь, я был так подл, так низок, что я их проиграл!
- Мерзавцу, мерзавцу, которому не следовало и платить, - крикнул Лебедев.
- Да, мерзавцу, но которому следовало заплатить, - продолжал молодой человек. - А что
он мерзавец, так это и я засвидетельствую, и не по тому одному, что он тебя прибил. Это,
князь, один забракованный офицер, отставной поручик из прежней Рогожинской компании и
бокс преподает. Все они теперь скитаются, как их разогнал Рогожин. Но что хуже всего, так
это то, что я знал про него, что он мерзавец, негодяй и воришка, и все-таки сел с ним играть,
и что доигрывая последний рубль (мы в палки играли), я про себя думал: проиграю, к дяде
Лукьяну пойду, поклонюсь, не откажет. Это уж низость, вот это так уж низость! Это уж
подлость сознательная!
- Вот это так уж подлость сознательная! - повторил Лебедев.
- Ну, не торжествуй, подожди еще, - обидчиво крикнул племянник: - он и рад. Я явился
к нему, князь, сюда и признался во всем; я поступил благородно, я себя не пощадил; я
обругал себя пред ним, как только мог, здесь все свидетели. Чтобы занять это место на
железной дороге, мне непременно нужно хоть как-нибудь экипироваться, потому что я весь в
лохмотьях. Вот, посмотрите на сапоги! Иначе на место явиться невозможно, а не явись я к
назначенному сроку, место займет другой, тогда я опять на экваторе и когда-то еще другое
место сыщу. Теперь я прошу у него всего только пятнадцать рублей и обещаюсь, что никогда
уже больше не буду просить и сверх того в течение первых трех месяцев выплачу ему весь
долг до последней копейки. Я слово сдержу. Я умею на хлебе с квасом целые месяцы
просидеть, потому что у меня есть характер. За три месяца я получу семьдесят пять рублей.
С прежними я должен ему буду всего тридцать пять рублей, стало быть, мне будет чем
заплатить. Ну, пусть проценты назначит какие угодно, чорт возьми! Не знает он что ли меня?
спросите его, князь: прежде, когда он мне помогал, платил я или нет? Отчего же теперь не
хочет? Разозлился на то, что я этому поручику заплатил; иной нет причины! Вот каков этот
человек, ни себе, ни другим!
- И не уходит! - вскричал Лебедев: - лег здесь и не уходит.
- Я так и сказал тебе. Не выйду, пока не дашь. Вы что-то улыбаетесь, князь? Кажется,
неправым меня находите?
- Я не улыбаюсь, но по-моему вы действительно несколько неправы, - неохотно
отозвался князь.
- Да уж говорите прямо, что совсем неправ, не виляйте; что за "несколько"!
- Если хотите, то и совсем неправы.
- Если хочу! Смешно! Да неужели вы думаете, что я и сам не знаю, что так щекотливо
поступать, что деньги его, воля его, а с моей стороны выходит насилие. Но вы, князь…
жизни не знаете. Их не учи, так толку не будет. Их надо учить. Ведь совесть у меня чиста; по
совести, я убытку ему не принесу, я с процентами возвращу. Нравственное он тоже
удовлетворение получил: он видел мое унижение. Чего же ему более? На что же он будет
годиться, пользы-то не принося? Помилуйте, что он сам-то делает? Спросите-ка что он с
другими творит, и как людей надувает? Чем он дом этот нажил? Да я голову на отсечение