Page 168 - Идиот

сколько-нибудь было бы совестно и даже в одном отношении почти бесчестно.
Впрочем, в первый же день после безобразного "вечера", в беспорядках которого он
был такою главною "причиной", князь имел поутру удовольствие принимать у себя князя Щ.
с Аделаидой. "Они зашли главное с тем, чтоб узнать о его здоровье", зашли с прогулки,
вдвоем. Аделаида заметила сейчас в парке одно дерево, чудесное старое дерево, развесистое,
с длинными, искривленными сучьями, все в молодой зелени, с дуплом и трещиной; она
непременно, непременно положила срисовать его! Так что почти об этом только говорила
целые полчаса своего визита. Князь Щ. был любезен и мил по обыкновению, спрашивал
князя о прежнем, припоминал обстоятельства их первого знакомства, так что о вчерашнем
почти ничего не было сказано. Наконец Аделаида не выдержала и, усмехнувшись,
призналась, что они зашли incognito; но тем однако же признания и кончились, хотя из этого
incognito уже можно было усмотреть, что родители, то-есть, главное, Лизавета Прокофьевна,
находятся в каком-то особенном нерасположении. Но ни о ней, ни об Аглае, ни даже об
Иване Федоровиче Аделаида и князь Щ. не вымолвили в свое посещение ни единого слова.
Уходя опять гулять, с собою князя не пригласили. О том же, чтобы звать к себе, и намека не
было; на этот счет проскочило даже одно очень характерное словцо у Аделаиды: рассказывая
об одной своей акварельной работе, она вдруг очень пожелала показать ее: "Как бы это
сделать поскорее? Постойте! Я вам или с Колей сегодня пришлю, если зайдет, или завтра
сама опять, как гулять с князем пойдем, занесу", заключила она, наконец, свое недоумение,
обрадовавшись, что так ловко и для всех удобно удалось ей разрешить эту задачу.
Наконец, уже почти простившись, князь Щ. точно вдруг вспомнил:
- Ах да, - спросил он, - не знаете ли хоть вы, милый Лев Николаевич, что это была за
особа, что кричала вчера Евгению Павлычу из коляски?
- Это была Настасья Филипповна, - сказал князь, - разве вы еще не узнали, что это она?
А с нею не знаю, кто был.
- Знаю, слышал! - подхватил князь Щ. - Но что означал этот крик? это такая,
признаюсь, для меня загадка… для меня и для других.
Князь Щ. говорил с чрезвычайным и видимым изумлением.
- Она говорила о каких-то векселях Евгения Павловича, - очень просто отвечал князь, -
которые попались от какого-то ростовщика к Рогожину, по ее просьбе, и что Рогожин
подождет на Евгении Павлыче.
- Слышал, слышал, дорогой мой князь, да ведь этого быть не могло! Никаких векселей
у Евгения Павлыча тут и быть не могло! При таком состоянии… Правда, ему случалось по
ветрености, прежде, и даже я его выручал… Но при таком состоянии давать векселя
ростовщику и о них беспокоиться - невозможно. И не может он быть на ты и в таких
дружеских отношениях с Настасьей Филипповной, - вот в чем главная задача. Он клянется,
что ничего не понимает, и я ему вполне верю. Но дело в том, милый князь, что я хотел
спросить вас, не знаете ли вы-то чего? То-есть, не дошел ли хоть до вас каким-нибудь чудом
слух?
- Нет, ничего не знаю, и уверяю вас, что я в этом нисколько не участвовал.
- Ах, какой же вы, князь, стали! Я вас просто не узнаю сегодня. Разве я мог
предположить вас в таком деле участником?.. Ну, да вы сегодня расстроены.
Он обнял и поцеловал его.
- То-есть, в каком же "таком" деле участником? Я не вижу никакого "такого" дела.
- Без сомнения, эта особа желала как-нибудь и в чем-нибудь помешать Евгению
Павлычу, придав ему в глазах свидетелей качества, которых он не имеет и не может иметь, -
ответил князь Щ. довольно сухо.
Князь Лев Николаевич смутился, но однако же пристально и вопросительно продолжал
смотреть на князя; но тот замолчал.
- А не просто векселя? Не буквально ли так, как вчера? - пробормотал наконец князь в
каком-то нетерпении.
- Да говорю же вам, судите сами, что может быть тут общего между Евгением