Page 169 - Идиот

Павлычем и… ею и вдобавок с Рогожиным? Повторяю вам, состояние огромное, что мне
совершенно известно; другое состояние, которого он ждет от дяди. Просто, Настасья
Филипповна…
Князь Щ. вдруг опять замолчал, очевидно потому, что ему не хотелось продолжать
князю о Настасье Филипповне.
- Стало быть, во всяком случае, она ему знакома? - спросил вдруг князь Лев
Николаевич, помолчав с минуту.
- Это-то, кажется, было; ветреник! Но, впрочем, если было, то уж очень давно, еще
прежде, то-есть года два-три. Ведь он еще с Тоцким был знаком. Теперь же быть ничего не
могло в этом роде, на ты они не могли быть никогда! Сами знаете, что и ее все здесь не было;
нигде не было. Многие еще и не знают, что она опять появилась. Экипаж я заметил дня три,
не больше.
- Великолепный экипаж! - сказала Аделаида.
- Да, экипаж великолепный.
Оба удалились, впрочем, в самом дружеском, в самом братском, можно сказать,
расположении к князю Льву Николаевичу.
А для нашего героя это посещение заключало в себе нечто даже капитальное.
Положим, он и сам много подозревал, с самой вчерашней ночи (а может, и раньше), но до
самого их визита он не решался оправдать свои опасения вполне. Теперь же становилось
ясно: князь Щ., конечно, толковал событие ошибочно, но все же бродил кругом истины,
все-таки понял же тут - интригу. (Впрочем, он, может быть, и совершенно верно про себя
понимает, - подумал князь, - а только не хочет высказаться и потому нарочно толкует
ошибочно.) Яснее всего было то, что к нему теперь заходили (и именно князь Щ.) в надежде
каких-нибудь разќяснений; если так, то его прямо считают участником в интриге. Кроме
того, если это все так и в самом деле важно, то, стало быть, у ней какая-то ужасная цель,
какая же цель? Ужас! "Да и как ее остановишь? Остановить ее нет никакой возможности,
когда она убеждена в своей цели!" Это уже князь знал по опыту. "Сумасшедшая.
Сумасшедшая." Но слишком, слишком много собралось в это утро и других неразрешимых
обстоятельств, и все к одному времени, и все требовало разрешения немедленно, так что
князь был очень грустен. Его развлекла немного Вера Лебедева, которая пришла к нему с
Любочкой, и смеясь, что-то долго рассказывала. За нею последовала и сестра ее,
раскрывавшая рот, за ними гимназист, сын Лебедева, который уверял, что "Звезда Полынь",
в Апокалипсисе, павшая на землю на источники вод, есть, по толкованию его отца, сеть
железных дорог, раскинувшаяся по Европе. Князь не поверил, что Лебедев так толкует,
решено было справиться у него самого при первом удобном случае. От Веры Лебедевой
князь узнал, что Келлер прикочевал к ним еще со вчерашнего дня и, по всем признакам,
долго от них не отстанет, потому что нашел компанию и дружески сошелся с генералом
Иволгиным; впрочем, он обќявил, что остается у них единственно, чтоб укомплектовать свое
образование. Вообще дети Лебедева все более и более с каждым днем начинали князю
нравиться. Коли целый день не было: он спозаранку отправился в Петербург. (Лебедев тоже
уехал чем свет по каким-то своим делишкам.) Но князь ждал с нетерпением посещения
Гаврилы Ардалионовича, который непременно должен был сегодня же зайти к нему.
Он пожаловал в седьмом часу пополудни, тотчас после обеда. С первого взгляда на
него, князю подумалось, что по крайней мере этот господин должен знать всю подноготную
безошибочно, - да и как не знать, имея таких помощников, как Варвара Ардалионовна и
супруг ее? Но с Ганей у князя были отношения все какие-то особенные. Князь, например,
доверил ему вести дело Бурдовского и особенно просил его об этом; но несмотря на эту
доверенность и на кое-что бывшее прежде, между обоими постоянно оставались некоторые
пункты, о которых как бы решено было взаимно ничего не говорить. Князю казалось иногда,
что Ганя, может быть, и желал с своей стороны самой полной и дружеской искренности;
теперь, например, чуть только он вошел, князю тотчас же показалось, что Ганя в высшей
степени убежден, что в эту самую минуту настала пора разбить между ними лед на всех