Page 20 - Идиот

откровенность их аппетита, но так как иные мнения ее, несмотря на всю наружную
почтительность, с которою принимались дочерьми, в сущности давно уже потеряли
первоначальный и бесспорный авторитет между ними, и до такой степени, что
установившийся согласный конклав трех девиц сплошь да рядом начинал пересиливать, то и
генеральша, в видах собственного достоинства, нашла удобнее не спорить и уступать.
Правда, характер весьма часто не слушался и не подчинялся решениям благоразумия;
Лизавета Прокофьевна становилась с каждым годом все капризнее и нетерпеливее, стала
даже какая-то чудачка, но так как под рукой все-таки оставался весьма покорный и
приученный муж, то излишнее и накопившееся изливалось обыкновенно на его олову, а
затем гармония в семействе восстановлялась опять, и все шло, как не надо лучше.
Генеральша, впрочем, и сама не теряла аппетита, и обыкновенно, в половине первого,
принимала участие в обильном завтраке, похожем почти на обед, вместе с дочерьми. По
чашке кофею выпивалось барышнями еще раньше, ровно в десять часов, в постелях, в
минуту пробуждения. Так им полюбилось и установилось раз и навсегда. В половине же
первого накрывался стол в маленькой столовой, близ мамашиных комнат, и к этому
семейному и интимному завтраку являлся иногда и сам генерал, если позволяло время.
Кроме чаю, кофею, сыру, меду, масла, особых аладий, излюбленных самою генеральшей,
котлет и пр., подавался даже крепкий, горячий бульон. В то утро, в которое начался наш
рассказ, все семейство собралось в столовой в ожидании генерала, обещавшего явиться к
половине первого. Если б он опоздал хоть минуту, за ним тотчас же послали бы; но он
явился аккуратно. Подойдя поздороваться с супругой и поцеловать у ней ручку, он заметил в
лице ее на этот раз что-то слишком особенное, И хотя он еще накануне предчувствовал, что
так именно и будет сегодня по одному "анекдоту" (как он сам по привычке своей
выражался), и уже засыпая вчера, об этом беспокоился, но все-таки теперь опять струсил.
Дочери подошли с ним поцеловаться; тут хотя и не сердились на него, но все-таки и тут было
тоже как бы что-то особенное. Правда, генерал, по некоторым обстоятельствам, стал
излишне подозрителен; но так как он был отец и супруг опытный и ловкий, то тотчас же и
взял свои меры.
Может быть, мы не очень повредим выпуклости нашего рассказа, если остановимся
здесь и прибегнем к помощи некоторых пояснений для прямой и точнейшей постановки тех
отношений и обстоятельств, в которых мы находим семейство генерала Епанчина в начале
нашей повести. Мы уже сказали сейчас, что сам генерал, хотя был человек и не очень
образованный, а напротив, как он сам выражался о себе, "человек самоучный", но был
однако же опытным супругом и ловким отцом. Между прочим, он принял систему не
торопить дочерей своих замуж, то-есть не "висеть у них над душой" и не беспокоить их
слишком томлением своей родительской любви об их счастии, как невольно и естественно
происходит сплошь да рядом даже в самых умных семействах, в которых накопляются
взрослые дочери. Он даже достиг того, что склонил и Лизавету Прокофьевну к своей
системе, хотя дело вообще было трудное, - трудное потому, что и неестественное; но
аргументы генерала были чрезвычайно значительны, основывались на осязаемых фактах. Да
и предоставленные вполне своей воле и своим решениям невесты натурально принуждены
же будут, наконец, взяться сами за ум, и тогда дело загорится, потому что возьмутся за дело
охотой, отложив капризы и лишнюю разборчивость; родителям оставалось бы только
неусыпнее и как можно неприметнее наблюдать, чтобы не произошло какого-нибудь
странного выбора или неестественного уклонения, а затем, улучив надлежащий момент,
разом помочь всеми силами и направить дело всеми влияниями. Наконец, уж одно то, что с
каждым годом, например, росла в геометрической прогрессии их состояние и общественное
значение; следственно, чем более уходило время, тем более выигрывали и дочери, даже как
невесты. Но среди всех этих неотразимых фактов, наступил и еще один факт: старшей
дочери, Александре, вдруг и совсем почти неожиданно (как и всегда это так бывает), минуло
двадцать пять лет. Почти в то же самое время и Афанасий Иванович Тоцкий, человек
высшего света, с высшими связями и необыкновенного богатства, опять обнаружил свое