Page 231 - Идиот

он к Гане, смотря на него в упор, - вы негодяй!
- Ну, это уж чорт знает что такое, эдак расстегиваться! - заорал Фердыщенко: - что за
феноменальное слабосилие!
- Просто дурак, - сказал Ганя. Ипполит несколько скрепился.
- Я понимаю, господа, - начал он, попрежнему дрожа и осекаясь на каждом слове, - что
я мог заслужить ваше личное мщение, и… жалею, что замучил вас этим бредом (он указал на
рукопись), а впрочем, жалею, что совсем не замучил… (он глупо улыбнулся), замучил,
Евгений Павлыч? - вдруг перескочил он к нему с вопросом: - замучил или нет? Говорите!
- Растянуто немного, а впрочем…
- Говорите все! Не лгите хоть раз в вашей жизни! - дрожал и приказывал Ипполит.
- О, мне решительно все равно! Сделайте одолжение, прошу вас, оставьте меня в покое,
- брезгливо отвернулся Евгений Павлович.
- Покойной ночи, князь, - подошел к князю Птицын.
- Да он сейчас застрелится, что же вы! Посмотрите на него! - вскрикнула Вера и
рванулась к Ипполиту в чрезвычайном испуге и даже схватила его за руки: - ведь он сказал,
что на восходе солнца застрелится, что же вы!
- Не застрелится! - с злорадством пробормотало несколько голосов, в том числе Ганя.
- Господа, берегитесь! - крикнул Коля, тоже схватив Ипполита за руку: - вы только на
него посмотрите! Князь! Князь, да что же вы!
Около Ипполита столпились Вера, Коля, Келлер и Бурдовский; все четверо схватились
за него руками.
- Он имеет право, право!.. - бормотал Бурдовский, впрочем тоже совсем как
потерянный.
- Позвольте, князь, какие ваши распоряжения? - подошел к князю Лебедев, хмельной и
озлобленный до нахальства.
- Какие распоряжения?
- Нет-с; позвольте-с; я хозяин-с, хотя и не желаю манкировать вам в уважении…
Положим, что и вы хозяин, но я не хочу, чтобы так в моем собственном доме… Так-с.
- Не застрелится; балует мальчишка! - с негодованием и с апломбом неожиданно
прокричал генерал Иволгин.
- Ай-да генерал! - похвалил Фердыщенко.
- Знаю, что не застрелится, генерал, многоуважаемый генерал, но все-таки… ибо я
хозяин.
- Послушайте, господин Терентьев, - сказал вдруг Птицын, простившись с князем и
протягивая руку Ипполиту, - вы, кажется, в своей тетрадке говорите про ваш скелет и
завещаете его Академии? Это вы про ваш скелет, собственный ваш, то-есть ваши кости
завещаете?
- Да, мои кости…
- То-то. А то ведь можно ошибиться; говорят, уже был такой случай.
- Что вы его дразните? - вскричал вдруг князь.
- До слез довели, - прибавил Фердыщенко.
Но Ипполит вовсе не плакал. Он двинулся-было с места. но четверо, его обступившие,
вдруг разом схватили его за руки. Раздался смех.
- К тому и вел, что за руки будут держать; на то и тетрадку прочел, - заметил Рогожин. -
Прощай, князь. Эк досиделись; кости болят.
- Если вы действительно хотели застрелиться, Терентьев, - засмеялся Евгений
Павлович, - то уж я бы, после таких комплиментов, на вашем месте, нарочно бы не
застрелился, чтоб их подразнить.
- Им ужасно хочется видеть, как я застрелюсь! - вскинулся на него Ипполит.
Он говорил точно накидываясь.
- Им досадно, что не увидят.
- Так и вы думаете, что не увидят?