Page 318 - Идиот

Прошло две недели после события, рассказанного в последней главе, и положение
действующих лиц нашего рассказа до того изменилось, что нам чрезвычайно трудно
приступать к продолжению без особых объяснений. И однако мы чувствуем, что должны
ограничиться простым изложением фактов, по возможности, без особых объяснений, и по
весьма простой причине: потому что сами, во многих случаях, затрудняемся объяснить
происшедшее. Такое предуведомление с нашей стороны должно показаться весьма странным
и неясным читателю: как рассказывать то, о чем не имеешь ни ясного понятия, ни личного
мнения? Чтобы не ставить себя еще в более фальшивое положение, лучше постараемся
объясниться на примере и, может быть, благосклонный читатель поймет, в чем именно мы
затрудняемся, тем более, что этот пример не будет отступление а напротив прямым и
непосредственным продолжением рассказа.
Две недели спустя, то-есть уже в начале июля, и в продолжение этих двух недель
история нашего героя и особенно последнее приключение этой истории обращаются в
странный, весьма увеселительный, почти невероятный и в то же время почти наглядный
анекдот, распространяющийся мало-по-малу по всем улицам, соседним с дачами Лебедева,
Птицына, Дарии Алексеевны, Епанчиных, короче сказать, почти по всему городу и даже по
окрестностям его. Почти все общество, - туземцы, дачники, приезжающие на музыку, - все
принялись рассказывать одну и ту же историю, на тысячу разных варияций, о том, как один
князь, произведя скандал в честном и известном доме и отказавшись от девицы из этого
дома, уже невесты своей, увлекся известною лореткой, порвал все прежние связи и, несмотря
ни на что, несмотря на угрозы, несмотря на всеобщее негодование публики, намеревается
обвенчаться на-днях с опозоренною женщиной, здесь же в Павловске, открыто, публично,
подняв голову и смотря всем прямо в глаза. Анекдот до того становился изукрашен
скандалами, до того много вмешано было в него известных и значительных лиц, до того
придано было ему разных фантастических и загадочных оттенков, а с другой стороны, он
представлялся в таких неопровержимых и наглядных фактах, что всеобщее любопытство и
сплетни были, конечно, очень извинительны. Самое тонкое, хитрое и в то же время
правдоподобное толкование оставалось за несколькими серьезными сплетниками, из того
слоя разумных людей, которые всегда, в каждом обществе, спешат прежде всего уяснить
другим событие, в чем находят свое призвание, а нередко и утешение. По их толкованию,
молодой человек, хорошей фамилии, князь, почти богатый, дурачок, но демократ и
помешавшийся на современном нигилизме, обнаруженном господином Тургеневым, почти
не умеющий говорить по-русски, влюбился в дочь генерала Епанчина и достиг того, что его
приняли в доме как жениха. Но подобно тому французу-семинаристу, о котором только-что
напечатан был анекдот, и который нарочно допустил посвятить себя в сан священника,
нарочно сам просил этого посвящения, исполнил все обряды, все поклонения, лобызания,
клятвы и пр., чтобы на другой же день публично объявить письмом своему епископу, что он,
не веруя в бога, считает бесчестным обманывать народ и кормиться от него даром, а потому
слагает с себя вчерашний сан, а письмо свое печатает в либеральных газетах, - подобно
этому атеисту, сфальшивил будто бы в своем роде и князь. Рассказывали, будто он нарочно
ждал торжественного званого вечера у родителей своей невесты, на котором он был
представлен весьма многим значительным лицам, чтобы вслух и при всех заявить свой образ
мыслей, обругать почтенных сановников, отказаться от своей невесты публично и с
оскорблением, и, сопротивляясь выводившим его слугам, разбить прекрасную китайскую
вазу. К этому прибавляли, в виде современной характеристики нравов, что бестолковый
молодой человек действительно любил свою невесту, генеральскую дочь, но отказался от нее
единственно из нигилизма и ради предстоящего скандала, чтобы не отказать себе в
удовольствии жениться пред всем светом на потерянной женщине и тем доказать, что в его
убеждении нет ни потерянных, ни добродетельных женщин, а есть только одна свободная
женщина; что он в светское и старое разделение не верит, а верует в один только "женский