Page 47 - Идиот

"Г. И." - Этот человек уверяет, - резко сказала Аглая, когда князь кончил читать, - что
слово "разорвите все" меня не скомпрометирует и не обяжет ничем, и сам дает мне в этом,
как видите, письменную гарантию, этою самою запиской. Заметьте, как наивно поспешил он
подчеркнуть некоторые словечки, и как грубо проглядывает его тайная мысль. Он, впрочем,
знает, что если б он разорвал все, но сам, один, не ожидая моего слова и даже не говоря мне
об этом, без всякой надежды на меня, то я бы тогда переменила мои чувства к нему и, может
быть, стала бы его другом. Он это знает наверно! Но у него душа грязная: он знает и не
решается; он знает и все-таки гарантии просит. Он на веру решиться не в состоянии. Он
хочет, чтоб я ему, взамен ста тысяч, на себя надежду дала. Насчет же прежнего слова, про
которое он говорит в записке, и которое будто бы озарило его жизнь, то он нагло лжет. Я
просто раз пожалела его. Но он дерзок и бесстыден: у него тотчас же мелькнула тогда мысль
о возможности надежды; я это тотчас же поняла. С тех пор он стал меня улавливать; ловит и
теперь. Но довольно; возьмите и отдайте ему записку назад, сейчас же, как выйдете из
нашего дома, разумеется, не раньше.
- А что сказать ему в ответ?
- Ничего, разумеется. Это самый лучший ответ. Да вы, стало быть, хотите жить в его
доме?
- Мне давеча сам Иван Федорович отрекомендовал, - сказал князь.
- Так берегитесь его, я вас предупреждаю; он теперь вам не простит, что вы ему
возвратите назад записку.
Аглая слегка пожала руку князю и вышла. Лицо ее было серьезно и нахмурено, она
даже не улыбнулась, когда кивнула князю головой на прощание.
- Я сейчас, только мой узелок возьму, - сказал князь Гане, - и мы выйдем.
Ганя топнул ногой от нетерпения. Лицо его даже почернело от бешенства. Наконец, оба
вышли на улицу, князь с своим узелком в руках.
- Ответ? Ответ? - накинулся на него Ганя: - что она вам сказала? Вы передали письмо?
Князь молча подал ему его записку. Ганя остолбенел.
- Как? Моя записка! - вскричал он: - он и не передавал ее! О, я должен был догадаться!
О, пр-р-ро-клят… Понятно, что она ничего не поняла давеча! Да как же, как же, как же вы не
передали, о, пр-р-ро-клят…
- Извините меня, напротив, мне тотчас же удалось передать вашу записку, в ту же
минуту как вы дали, и точно так, как вы просили. Она очутилась у меня опять, потому что
Аглая Ивановна сейчас передала мне ее обратно.
- Когда? Когда?
- Только что я кончил писать в альбом, и когда она пригласила меня с собой. (Вы
слышали?) Мы вошли в столовую, она подала мне записку, велела прочесть и велела
передать вам обратно.
- Про-че-е-сть! - закричал Ганя чуть не во все горло: - прочесть! Вы читали?
И он снова стал в оцепенении среди тротуара, но до того изумленный, что даже разинул
рот.
- Да, читал, сейчас.
- И она сама, сама вам дала прочесть? Сама?
- Сама, и поверьте, что я бы не стал читать без ее приглашения.
Ганя с минуту молчал и с мучительными усилиями что-то соображал, но вдруг
воскликнул:
- Быть не может! Она не могла вам велеть прочесть. Вы лжете! Вы сами прочли!
- Я говорю правду, - отвечал князь прежним совершенно невозмутимым тоном, - и
поверьте: мне очень жаль, что это производит на вас такое неприятное впечатление.
- Но, несчастный, по крайней мере, она вам сказала же что-нибудь при этом?
Что-нибудь ответила же?
- Да, конечно.
- Да говорите же, говорите, о, чорт!..