Page 44 - Идиот

- О, я не прочту, - совершенно просто отвечал князь, взял портрет и пошел из кабинета.
Ганя, оставшись один, схватил себя за голову.
- Одно ее слово, и я… и я, право, может быть, порву!..
Он уже не мог снова сесть за бумаги от волнения и ожидания и стал бродить по
кабинету, из угла в угол.
Князь шел, задумавшись; его неприятно поразило поручение, неприятно поразила и
мысль о записке Гани к Аглае. Но не доходя двух комнат до гостиной, он вдруг остановился,
как будто вспомнил о чем, осмотрелся кругом, подошел к окну, ближе к свету, и стал глядеть
на портрет Настасьи Филипповны.
Ему как бы хотелось разгадать что-то, скрывавшееся в этом лице и поразившее его
давеча. Давешнее впечатление почти не оставляло его, и теперь он спешил как бы что-то
вновь проверить. Это необыкновенное по своей красоте и еще по чему-то лицо еще сильнее
поразило его теперь. Как будто необќятная гордость и презрение, почти ненависть, были в
этом лице, и в то же самое время что-то доверчивое, что-то удивительно простодушное; эти
два контраста возбуждали как будто даже какое-то сострадание при взгляде на эти черты.
Эта ослепляющая красота была даже невыносима, красота бледного лица, чуть не впалых
щек и горевших глаз; странная красота! Князь смотрел с минуту, потом вдруг спохватился,
огляделся кругом, поспешно приблизил портрет к губам и поцеловал его. Когда через
минуту он вошел в гостиную, лицо его было совершенно спокойно.
Но только что он вступил в столовую (еще через одну комнату от гостиной), с ним в
дверях почти столкнулась выходившая Аглая. Она была одна.
- Гаврила Ардалионович просил меня вам передать, - сказал князь, подавая ей записку.
Аглая остановилась, взяла записку и как-то странно поглядела на князя. Ни малейшего
смущения не было в ее взгляде, разве только проглянуло некоторое удивление, да и то,
казалось, относившееся к одному только князю. Аглая своим взглядом точно требовала от
него отчета, - каким образом он очутился в этом деле вместе с Ганей? - и требовала спокойно
и свысока. Они простояли два-три мгновения друг против друга; наконец что-то
насмешливое чуть-чуть обозначилось в лице ее; она слегка улыбнулась и прошла мимо.
Генеральша несколько времени, молча и с некоторым оттенком пренебрежения,
рассматривала портрет Настасьи Филипповны, который она держала пред собой в
протянутой руке, чрезвычайно и эффектно отдалив от глаз.
- Да, хороша, - проговорила она наконец, - очень даже. Я два раза ее видела, только
издали. Так вы такую-то красоту цените? - обратилась она вдруг к князю.
- Да… такую… - отвечал князь с некоторым усилием.
- То-есть именно такую?
- Именно такую.
- За что?
- В этом лице… страдания много… - проговорил князь, как бы невольно, как бы сам с
собою говоря, а не на вопрос отвечая.
- Вы, впрочем, может быть, бредите, - решила генеральша и надменным жестом
откинула от себя портрет на стол. Александра взяла его, к ней подошла Аделаида, обе стали
рассматривать. В эту минуту Аглая возвратилась опять в гостиную.
- Этакая сила! - вскричала вдруг Аделаида, жадно всматриваясь в портрет из-за плеча
сестры.
- Где? Какая сила? - резко спросила Лизавета Прокофьевна.
- Такая красота - сила, - горячо сказала Аделаида, - с этакою красотой можно мир
перевернуть!
Она задумчиво отошла к своему мольберту. Аглая взглянула на портрет только
мельком, прищурилась, выдвинула нижнюю губку, отошла и села к стороне, сложив руки.
Генеральша позвонила.
- Позвать сюда Гаврилу Ардалионовича, он в кабинете, - приказала она вошедшему
слуге.