Page 147 - Мартин Иден

– Подыскал место! – воскликнула она, и примостилась к нему, и сжала
ему руку, и заулыбалась, всем существом выдавая радостное удивление. – И
ничего мне не говорил! Что за место?
Мартин покачал головой.
– Я не о той работе, я опять буду писать. – Лицо у Руфи вытянулось, и
он поспешно продолжал:– Пойми меня правильно. Теперь я уже не строю
никаких воздушных замков. Это трезвый, прозаический, деловой шаг. Это

лучше, чем опять идти в море, и денег я заработаю больше, чем можно
заработать на любом месте в Окленде, не имея специальности.
Понимаешь, за каникулы, которые я себе устроил, мне многое стало
ясно. Я не надрывался до бесчувствия на тяжелой работе и не писал– во
всяком случае, для печати. Была только любовь к тебе, да еще я много
думал. И кое-что прочел, но это тоже значило думать, читал я главным
образом журналы. Я размышлял о себе, о мире, о своем месте в мире, о
своих возможностях, о том, сумею ли завоевать положение, достойное тебя.
А кроме того, я читал «Философию стиля» Спенсера и понял многое, что
прямо касается меня – вернее, моих сочинений и, в сущности, почти всех
сочинений, которые каждый месяц появляются в журналах.
А все вместе– мои мысли, и чтение, и любовь– привело вот к чему: я
намерен заделаться литературным поденщиком. Я оставлю пока что
шедевры и займусь шутками, злободневными газетными заметками,
сенсационными сообщениями, стихотворными фельетонами,

юмористическими стишками– всей этой чепухой, на которую, видно,
самый большой спрос. Кроме того, существуют специальные агентства,
они снабжают газеты материалами и рассказами и всякой мелочью для
воскресных приложений. Я могу наловчиться и поставлять им то, что им
требуется, и зарабатывать на этом не меньше хорошего жалованья. Иные
литераторы, такие, знаешь, свободные художники получают четыреста
долларов в месяц, если не пятьсот. Я вовсе не жажду уподобиться этой
братии, но я буду зарабатывать вполне достаточно и у меня будет еще
вдоволь времени для себя, а ни на какой службе это было бы невозможно.
Конечно, у меня будет время для занятий и для настоящей работы. В
промежутках между ремесленными поделками я буду пробовать себя в
серьезной литературе, буду заниматься ,и готовиться к серьезному
литературному труду. Мне и самому удивительно, какой я уже прошел

путь! Поначалу, когда я пробовал писать, мне писать было не о чем, разве
что о каких-то пустячных случаях из моей жизни, и я не умел их толком
понять и оценить. Ведь мыслей у меня не было… В самом деле не было.
Слов для мыслей и то не было. Пережил я немало, но все это оставалось