Page 184 - Мартин Иден

перед тем, как началось тяжкое испытание знакомства.
Поначалу Мартин держался довольно скованно, его угнетала
собственная неуклюжесть, особенно он боялся, как когда-то, своротить
плечом мебель или задеть безделушку. К тому же его смущало это
общество. Никогда еще он те бывал в таком избранном обществе, тем более
в таком многочисленном. Больше всех его заинтересовал банковский
кассир Хэпгуд, и Мартин решил при первой же возможности разобраться,

что это за человек. Ибо хоть Мартин и робел и относился к этим людям с
почтением, он был уверен в себе и ему необходимо было помериться с
ними силами, понять, что же они узнали из книг и из жизни, чего не знает
он.
Руфь опять и опять поглядывала на Мартина, проверяя, каково ему в
обществе, и с удивлением и радостью убедилась, что с ее кузинами он
держится легко и непринужденно. Он и правда не волновался – стоило ему
сесть, и он уже не беспокоился, что невзначай своротит что-нибудь плечом.
Двоюродных сестер Руфь считала неглупыми, по-своему остроумными, и
никак не могла понять, почему позднее, перед сном, они так расхваливали
Мартина. Он же, среди своих известный остряк и весельчак, душа
общества на всех танцульках и воскресных пикниках, и в новом окружении
довольно легко развеселился и стал сыпать добродушными шуточками. А в
этот вечер подле него стояла удача, и похлопывала по плечу, и говорила,
что он делает успехи, – и можно было смеяться и смешить и не смущаться.

Но позднее опасения Руфи оправдались, Мартин и профессор Колдуэл
отошли в сторону и оказались у всех на виду, и, хотя Мартин теперь не
размахивал руками, Руфь с неудовольствием заметила, что он слишком
возбужден, слишком блестят и сверкают у него глаза, слишком быстро,
горячо, слишком напористо он говорит, не сдерживается и кровь уже
прихлынула к щекам. Не хватает ему воспитанности и самообладания, в
этом он прямая противоположность молодому профессору английской
филологии, с которым у него завязался разговор.
Но что Мартину приличия! Он тотчас отметил тренированный ум
собеседника, оценил его широкую образованность. И вдобавок профессор
Колдуэл оказался совсем не такой, каким Мартин представлял себе
рядового английского филолога. Мартин непременно хотел вызвать того на
профессиональный разговор. Колдуэл поначалу противился, но Мартин

все-таки заставил его уступить: не понимал он, почему в гостях человек не
должен разговаривать о своем деле.
– Нелепо это и несправедливо, – сказал он Руфи еще с месяц назад. –
Почему не полагается разговаривать о своем деле? Чего ради людям