Page 226 - Мартин Иден

бездарная мелкота!
– Да, слишком много понаписано про настоящих писателей теми, кто
писать не умеет, – подхватил Мартин. – Ведь вот о Стивенсоне и его
творчестве сколько чепухи написано, просто ужас!
– Воронье, стервятники! – сквозь зубы выругался Бриссенден. – Знаю
я эту породу… с удовольствием клевали его за «Письмо в защиту отца
Дамьена», разбирали по косточкам, взвешивали…

– Мерили его меркой своего ничтожного "я", – перебил Мартин.
– Да, именно, хорошо сказано… пережевывают и слюнявят Истинное,
Прекрасное, Доброе и наконец похлопывают его по плечу и говорят:
«Хороший пес, Фидо». Тьфу! «Жалкое галочье племя», как сказал о них в
свой смертный час Ричард Рилф.
– Пытаются ухватить звездную пыль, издеваются над великими, кто
проносится над миром, точно огненный метеор, – горячо подхватил
Мартин. – Однажды я написал о них памфлет, об этих критиках, вернее, о
рецензентах.
– Покажите – нетерпеливо попросил Бриссенден. Мартин извлек
копию «Звездной пыли», и Бриссенден погрузился в чтение
– он посмеивался, потирал руки и совсем забыл про пунш.
– Сдается мне, что и вы крупица звездной пыли, брошенной в мир
гномов, а им весь свет застит золото, – сказал он, дочитав до конца. –
Первая же редакция, разумеется, выхватила памфлет у вас из рук?
Мартин полистал свои записи.

– Его отвергли двадцать семь журналов. Бриссенден искренне
захохотал и хохотал бы долго, но отчаянно закашлялся.
– Послушайте, вы же наверняка пишете стихи, – вымолвил он,
задыхаясь. – Покажите что-нибудь.
– Не читайте сейчас, – попросил Мартин. – Давайте лучше поговорим.
Я их заверну, и вы возьмете их домой.
Бриссенден унес с собой «Стихи о любви» и «Пери и жемчужину», а
на другой день пришел опять и первые его слова были:
– Давайте еще.
Он решительна заявил, что Мартин подлинный поэт, и тут выяснилось,
что и сам он поэт. Стихи Бриссендена ошеломили Мартина, и его поразило,
что тот даже не пытался их напечатать.
– Чума на все их дома!'– ответил Бриссенден. когда Мартин вызвался

предложить их редакциям. – Любите красоту ради нее самой, – сказал он, –
и к черту журналы. Мой совет вам, Мартин Иден, – вернитесь к кораблям и
к морю. На что вам город и эта мерзкая человеческая свалка? Вы каждый