Page 248 - Мартин Иден

И еще один есть, Парри, австралиец, статистик и ходячая
энциклопедия. Спросите его, каков был урожай зерновых в Парагвае в
тысяча девятьсот третьем, или сколько простынной ткани Англия
поставила в Китай в тысяча восемьсот девяностом, или в каком весе
Джимми Бритт победил Бетлинга Нелспна, или кто был чемпионом
Соединенных Штатов в полусреднем весе в тысяча восемьсот шестьдесят
восьмом и он выдаст правильный ответ со скоростью игорного автомата. И

еще есть Энди, каменщик, полон идей обо всем на свете, хороший
шахматист; и Харри, пекарь, ярый социалист и одни из профсоюзных
вожаков. Кстати, помните стачку поваров и официантов-это Хамилтон
организовал тот профсоюз и провернул стачку – все заранее спланировал
вот тут, у Крейса. Проделал это все ради собственного удовольствия, но в
профсоюзе не остался, слишком ленив. А если бы захотел, пошел бы
далеко. На редкость способный человек, но непревзойденный лентяй.
Брйссенден продвигался в темноте, пока не завиднелась полоска света
из-под какой-то двери. Стук, чей-то голос в ответ, дверь отворилась, и вот
уже Мартин обменивается рукопожатием с Крейсом, смуглым красавцем с
ослепительно белыми зубами, черными вислыми усами и черными
сверкающими глазами. Мэри, полная молодая блондинка, мыла тарелки в
задней комнатке (она же кухня и столовая). Первая комната служила
спальней и гостиной. Гирлянды выстиранного белья висели так низко над
головой, что поначалу Мартин не заметил двух мужчин, беседующих в

углу. Они шумно и радостно приветствовали Бриссендена и его бутыли, и,
когда Мартина познакомили, оказалось, это Энди и Парри. Мартин
присоединился к ним и внимательно слушал рассказ Парри о боксерском
состязании, на котором он был накануне вечером; тем временем
Бриссенден, как заправский бармен, готовил пунш и разливал вино и виски
с содовой. Потом он скомандовал: «Давайте всех сюда»-и Энди пошел по
всему этажу созывать жильцов.
– Нам повезло, почти все дома, – шепнул Мартину Бриссенден. – Вот и
Нортон и Хамилтон, подите познакомьтесь. Стивенса, я слышал, нету.
Попробую заведу их на монизм. Вот погодите, они опрокинут стаканчик-
другой, тогда разойдутся.
Поначалу разговор перескакивал с одного на другое. И все равно
Мартин не мог не оценить живую игру их мысли. У каждого был свой

взгляд на вещи, хотя взгляды их зачастую оказывались противоположными;
и хотя спорили они остроумно и находчиво, но не поверхностно. Мартин
скоро понял – это было ясно, о чем бы ни зашла речь, – что у каждого есть
связная система знаний и цельное, хорошо обоснованное представление об