Page 245 - Мартин Иден

обуви. А в придачу свистки, куклы, всевозможные игрушки, пакеты и
фунтики со сластями и орехами, так что они едва могли все это удержать.
Ведя за собой эту красочную процессию, он вместе с Марией зашел в
кондитерскую в поискал самых больших леденцов на палочке и
неожиданно увидел там Руфь с матерью. Миссис Морз оторопела. Даже
Руфь была задета, ибо приличия кое-что значили и для нее, а ее
возлюбленный бок о бок с Марией, во главе этой команды португальских

оборвышей, – зрелище не из приятных. Но сильней задело ее другое, она
сочла, что Мартину недостает гордости и чувства собственного
достоинства. А еще того хуже– случай этот показал ей, что никогда
Мартину не подняться над средой, из которой он вышел. Бедняк, рабочий –
само происхождение Мартина уже клеймо, но так бесстыдно выставлять
его напоказ перед всем миром, перед ее миром – это уже слишком. Хотя ее
помолвка держалась в тайне, об их давних, постоянных встречах не могли
не судачить; а в кондитерской оказалось несколько ее знакомых, и они
украдкой поглядывали на ее поклонника и его свиту. Руфь не обладала
душевной широтой Мартина и не способна была стать выше своего
окружения. Случившееся уязвило ее, чувствительная душа ее содрогалась
от стыда. И приехав к ней позднее в тот же день с подарком в нагрудном
кармане, Мартин решил отдать его как-нибудь в другой раз. Плачущая
Руфь, плачущая горько, сердитыми слезами, это было для него откровение.
Раз она так страдает, значит, он грубое животное, хотя в чем и как

провинился:– хоть убейте, непонятно. Ему и в голову, не приходило
стыдиться своих знакомств, и в том, что ради Рождества он угостил
семейство Сильва, он не усматривал ни малейшего неуважения к Руфи. С
другой стороны, когда Руфь объяснила ему свою точку зрения, он понял ее,
что ж, видно, это одна из женских слабостей, которым подвержены все
женщины, даже самые лучшие.