Page 30 - Мартин Иден

Глава 5

Наутро он проснулся и после радужных снов очутился в парной
духоте, все пропахло мыльной пеной и грязным бельем, сотрясалось от
дребезжания и скрежета тяжких будней. Выйдя из своей каморки, Мартин
услыхал хлюпанье воды, резкий окрик, громкую затрещину – это
задерганная сестра отвела душу на кем-то из своих многочисленных
отпрысков. Вопль малыша пронзил Мартина как ножом. Он ощутил, что
все, даже самый воздух, которым он дышит, мерзко, низменно. Как далеко
это от красоты и покоя, которыми полон дом Руфи. Там мир духовный,
здесь – материальный, и притом низменно материальный.
– Элфрид, поди сюда, – позвал он плачущего малыша и полез в карман
брюк за деньгами, он держал их небрежно и тратил с той же легкостью, с
какой жил. Сунул мальчонке монету в двадцать пять центов, прижал его на

минутку к себе, хотелось унять его слезы.
– А теперь беги, купи леденцов, да смотри поделись с братьями и
сестрами. Купи таких, чтоб сосать подольше.
Гертруда подняла разгоряченное лицо от корыта и глянула на него.
– Хватило бы к пятицентовика. Всегда ты так, не знаешь цену деньгам.
Теперь малый объестся, живот заболит.
– Ничего, сестренка, – весело возразил Мартин. – Над моими деньгами
трястись нечего. Доброе тебе утро, и поцеловал бы, да ты вот занятая.
Быть бы с сестрой поласковее, хорошая она, и по-своему его любит.
Но с годами она все больше становится на себя не похожа, бывает, ее не
поймешь. Тяжкая работа, куча ребятишек, сварливый муж – наверно, из-за
всего этого она так переменилась. И вдруг
– Мартину вообразилось, будто все ее существо вбирает в себя что-то
от гниющих овощей, вонючей мыльной воды и замусоленной мелочи,
которую она принимает за прилавком.
– Поди позавтракай, – буркнула она, хотя в душе была довольна. Из

всего бродячего выводка братьев Мартин всегда был ее любимцем. – И
прибавила, вдруг ощутив как что-то дрогнуло в ее сердце: – Дайка-ка я тебя
поцелую.
Большим и указательным пальцем она сняла стекающую пену с одной
руки, потом с другой. Мартин обхватил ее расплывшуюся талию и
поцеловал влажные от жары и пара губы. Ее глаза наполнились слезами –
не столько от сильного чувства, сколько от слабости, которую вызывала