Page 33 - Мартин Иден

– Нет, навряд ли, – ответил Мартин.
Он спустился по лестнице и вышел на улицу, спеша надышаться. В
спертом воздухе квартиры он задыхался, а болтовня подручного доводила
до бешенства. В иные минуты он еле сдерживался, готов был ткнуть того
мордой в тарелку с кашей. Казалось, чем дольше Джим болтает, тем
дальше отступает от него Руфь. Как стать достойным ее, когда водишь
компанию с такой вот скотиной? Марина ужаснула огромность встающей

перед ним задачи, придавило тяжкое бремя – принадлежность к рабочему
люду. Все держит его и не дает подняться – сестра, ее дом и семья,
подручный слесаря Джим, все, кого он знает, все, с чем связан самой
жизнью. Он ощутил оскомину от жизни, а ведь прежде она радовала, хотя
вокруг было все то же. Никогда его не одолевали сомнения, разве только
над книгами, так ведь книги они книги и есть, – красивые сказки о
сказочном неправдоподобном мире. Но теперь он увидел этот мир,
подлинный, самый настоящий, и на вершине его – цветок, женщину по
имени Руфь; и с тех пор ему суждена горечь и острая, болезненная тоска и
мука безнадежности, тем более жгучие, что питает их надежда.
Он поколебался, в какую читальню пойти, в Берклийскую или
Оклендскую, и порешил в Оклендскую, ведь в Окленде живет Руфь. Как
знать, вдруг он ее встретит там: библиотека – самое подходящее для нее
место. С чего начинать в библиотеке, он не знал и долго бродил между
бесчисленными рядами полок с беллетристикой, и наконец девушка,

похожая на француженку, с тонкими чертами лица – она, видно, тут
распоряжалась, – сказала ему, что списочный отдел наверху. Он не
сообразил спросить совета у человека, сидящего там за столом, и
отправился путешествовать среди полок с книгами по философии. Про
философские книги он слыхал, но ему и не снилось что по этой части
столько понаписано. Высокие полки с громоздящимися на них увесистыми
томами вызывали растерянность и в то же время подзадоривали. Тут было
над чем поломать голову. В математическом отделе он увидел книги по
тригонометрии, принялся было листать и в недоумении уставился на
непонятные формулы и цифры. Он же умеет читать на родном языке, а это
какая-то чужая речь. Норману и Артуру она известна. Он слышал ее от них.
А ведь они братья Руфи. Он ушел от этих полок в отчаянии. Казалось,
книги наступают со всех сторон, сейчас раздавят. Раньше он и не

догадывался, что запас человеческих знаний так велик.
Стало страшно. Да разве его мозгу со всем этим совладать? Потом
вспомнилось, что есть же люди, и немало, кто с этим совладал; и он
шепотом дал себе великую клятву, страстно поклялся, что, раз с этим