Page 94 - Мартин Иден

изучала литературу под руководством опытных преподавателей. Возможно,
и редакторы тоже искушенные судьи. Но она поведет себя иначе. Не вручит
она ему стандартный листок с отказом, не скажет, что, если его работы не
печатают, предпочитая им другие, это еще не значит, что они не
заслуживают внимания. Она живой человек, она поговорит с ним как
всегда умно, все схватывая на лету и что всего важнее, – ей приоткроется
подлинный Мартин Иден. В его работах она различит его сердце и душу и

поймет, хотя бы отчасти, каковы его мечты, и какая ему дана сила.
Мартин подобрал несколько своих отпечатанных на машинке
рассказов, посомневался было, потом прибавил к ним «Голоса моря». Стоял
июнь, и к концу дня они на велосипедах покатили к холмам. Это второй раз
он оказался наедине с ней вне дома, и, пока они ехали среди душистой
теплыни, овеваемые свежим прохладным дыханием морского ветерка,
Мартин всем существом ощущал, как прекрасен, как хорошо устроен мир и
как замечательно жить на свете и любить. Они оставили велосипеды на
обочине и взобрались на круглую побуревшую вершину холма, где
опаленные солнцем травы дышали зрелой сухой сладостью и довольством
сенокосной поры.
– Эта трава свое дело сделала, – сказал Мартин, когда они сели. Руфь-
на его пиджак, а он растянулся прямо на земле. Он вдыхал сладкий дух
порыжелой травы не только легкими, но и мыслью, мгновенно перенесясь
от частного к общему. – Совершила то, ради чего существовала, –

продолжил он, с нежностью поглаживая сухие былинки. – Унылые зимние
ливни только подхлестнули ее стремление к цели, она выстояла яростной
весной, расцвела, приманила насекомых и пчел, рассеяла семена,
мужественно. Исполнила свой долг перед собой и миром и…
– Отчего вы всегда так нестерпимо-практически смотрите на все?-
перебила его Руфь.
– Наверно, оттого, что я изучаю эволюцию. Сказать по правде, у меня
только-только открылись глаза.
– Но мне кажется, этот практицизм мешает вам видеть красоту, вы ее
губите, словно дети, которые ловят бабочек и при этом стирают яркую
пыльцу с чудесных крылышек.
Мартин покачал головой.
– Красота полна значения, а этого я прежде не знал. Просто

воспринимал красоту саму по себе, будто она существует просто так, без
всякого смысла. Ничего не понимал в красоте. А теперь понимаю, вернее,
только еще начинаю понимать. Понимаю, что она такое, трава, понимаю
всю скрытую алхимию солнца, дождя, земли, благодаря которой она стала