Page 43 - Накануне

— Да, бабушка, — отвечала она. — Ты еще меня спросила, отчего я такая печальная.
— Так, голубка, так. То-то я тебя признала. Да ты и теперь словно кручинна живешь.
Вот и платочек твой мокрый, знать, от слез. Ох вы, молодушки, всем вам одна печаль, горе
великое!
— Какая же печаль, бабушка?
— Какая? Эх, барышня хорошая, не моги ты со мной, со старухой, лукавить. Знаю я, о
чем ты тужишь: не сиротское твое горе. Ведь и я была молода, светик, мытарства-то эти я
тоже проходила. Да. А я тебе, за твою доброту, вот что скажу: попался тебе человек
хороший, не ветреник, ты уже держись одного; крепче смерти держись. Уж быть, так быть, а
не быть, видно, богу так угодно. Да. Ты что на меня дивишься? Я та же ворожея. Хошь,
унесу с твоим платочком все твое горе? Унесу, и полно. Вишь, дождик реденький пошел;
ты-то подожди еще, а я пойду. Меня ему не впервой мочить. Помни же, голубка: была
печаль, сплыла печаль, и помину ей нет. Господи, помилуй!
Нищая приподнялась с уступчика, вышла из часовенки и поплелась своею дорогой.
Елена с изумлением посмотрела ей вслед. «Что это значит?» — прошептала она невольно.
Дождик сеялся все мельче и мельче, солнце заиграло на мгновение. Елена уже
собиралась покинуть свое убежище… Вдруг в десяти шагах от часовни она увидела
Инсарова. Закутанный плащом, он шел по той же самой дороге, по которой пришла Елена;
казалось, он спешил домой.
Она оперлась рукой о ветхое перильце крылечка, хотела позвать его, но голос изменил
ей… Инсаров уже проходил мимо, не поднимая головы…
— Дмитрий Никанорович! — проговорила она наконец.
Инсаров внезапно остановился, оглянулся… В первую минуту он не узнал Елены, но
тотчас же подошел к ней.
— Вы! вы здесь! — воскликнул он.
Она отступила молча в часовню. Инсаров последовал за Еленой.
— Вы здесь? — повторил он.
Она продолжала молчать и только глядела на него каким-то долгим, мягким взглядом.
Он опустил глаза.
— Вы шли от нас? — спросила она его.
— Нет… не от вас.
— Нет? — повторила Елена и постаралась улыбнуться. — Так-то вы держите ваши
обещания? Я вас ждала с утра.
— Я вчера, вспомните, Елена Николаевна, ничего не обещал.
Елена опять едва улыбнулась и провела рукой по лицу. И лицо и рука были очень
бледны.
— Вы, стало быть, хотели уехать, не простившись с нами?
— Да, — сурово и глухо промолвил Инсаров.
— Как? После нашего знакомства, после этих разговоров, после всего… Стало быть,
если б я вас здесь не встретила случайно (голос Елены зазвенел, и она умолкла на
мгновение)… так бы вы и уехали, и руки бы мне не пожали в последний раз, и вам бы не
было жаль?
Инсаров отвернулся.
— Елена Николаевна, пожалуйста, не говорите так. Мне и без того невесело. Поверьте,
мое решение мне стоило больших усилий. Если б вы знали…
— Я не хочу знать, — с испугом перебила его Елена, — зачем вы едете… Видно, так
нужно. Видно, нам должно расстаться. Вы без причины не захотели бы огорчить ваших
друзей. Но разве так расстаются друзья? Ведь мы друзья с вами, не правда ли?
— Нет, — сказал Инсаров.
— Как?.. — промолвила Елена. Щеки ее покрылись легким румянцем.
— Я именно оттого и уезжаю, что мы не друзья. Не заставляйте меня сказать то, что я
не хочу сказать, что я не скажу.