Page 159 - Обыкновенная история

Он вынул из кармана маленькую бумажную коробочку и подал ей. Там были
бронзовые серьги. Потом он достал из мешка пакет, в котором завернут был большой платок.
Она схватила и проворно сунула, не поглядев, и то и другое в шкаф.
– Покажите гостинцы, Аграфена Ивановна, – сказали некоторые из дворни.
– Ну что тут смотреть? Чего не видали? Подите отсюда! Что вы тут набились? –
кричала она на них.
– А вот еще! – выговорил Евсей, подавая ей другой пакет.
– Покажите, покажите! – пристали некоторые.
Аграфена рванула бумажку, и оттуда посыпалось несколько колод игранных, но еще
почти новых карт.
– Вот нашел что привезти! – сказала Аграфена, – ты думаешь, мне только и дела, что
играть? как же! Выдумал что: стану я с тобой играть!
Она спрятала и карты. Через час Евсей опять сидел уже на старом месте, между столом
и печкой.
– Господи! какой покой! – говорил он, то поджимая, то протягивая ноги, – то ли дело
здесь! А у нас, в Петербурге, просто каторжное житье! Нет ли чего перекусить, Аграфена
Ивановна? С последней станции ничего не ели.
– Ты еще не отстал от своей привычки? На! Видишь, как принялся; видно, вас там не
кормили совсем.
Александр прошел по всем комнатам, потом по саду, останавливаясь у каждого куста, у
каждой скамьи. Ему сопутствовала мать. Она, вглядываясь в его бледное лицо, вздыхала, но
плакать боялась; ее напугал Антон Иваныч. Она расспрашивала сына о житье-бытье, но
никак не могла добиться причины, отчего он стал худ, бледен и куда девались волосы. Она
предлагала ему и покушать и выпить, но он, отказавшись от всего, сказал, что устал с дороги
и хочет уснуть.
Анна Павловна посмотрела, хорошо ли постлана постель, побранила девку, что жестко,
заставила перестлать при себе и до тех пор не ушла, пока Александр улегся. Она вышла на
цыпочках, погрозила людям, чтоб не смели говорить и дышать вслух и ходили бы без сапог.
Потом велела послать к себе Евсея. С ним пришла и Аграфена. Евсей поклонился барыне в
ноги и поцеловал у ней руку.
– Что это с Сашенькою сделалось? – спросила она грозно, – на кого он стал похож – а?
Евсей молчал.
– Что ж ты молчишь? – сказала Аграфена, – слышишь, барыня тебя спрашивает?
– Отчего он так похудел? – сказала Анна Павловна, – куда волоски-то у него девались?
– Не могу знать, сударыня! – сказал Евсей, – барское дело!
– Не можешь знать! А чего ж ты смотрел?
Евсей не знал, что сказать, и все молчал.
– Нашли кому поверить, сударыня! – промолвила Аграфена, глядя с любовью на
Евсея, – добро бы человеку! Что ты там делал? Говори-ка барыне! Вот ужо будет тебе!
– Я ли, сударыня, не усердствовал! – боязливо сказал Евсей, глядя то на барыню, то на
Аграфену, – служил верой и правдой, хоть извольте у Архипыча спросить.
– У какого Архипыча?
– У тамошнего дворника.
– Вишь ведь, что городит! – заметила Аграфена. – Что вы его, сударыня, слушаете!
Запереть бы его в хлев – вот и стал бы знать!
– Готов не токмя что своим господам исполнять их барскую волю, – продолжал
Евсей, – хоть умереть сейчас! Я образ сниму со стены…
– Все вы хороши на словах! – сказала Анна Павловна. – А как дело делать, так вас тут
нет! Видно, хорошо смотрел за барином: допустил до того, что он, голубчик мой, здоровье
потерял! Смотрел ты! Вот ты увидишь у меня…
Она погрозила ему.
– Я ли не смотрел, сударыня? В восемь-то лет из барского белья только одна рубашка