Page 24 - Очарованный странник

Татарва - те ничего: ну, убил и убил: на то такие были кондиции, потому что и он меня мог
засечь, но свои, наши русские, даже досадно как этого не понимают, и взъелись. Я говорю:
"Ну, вам что такого? что вам за надобность?"
"Как, - говорят, - ведь ты азиата убил?"
"Ну так что же, мол, такое, что я его убил? Ведь это дело любовное. А разве лучше
было бы, если бы он меня засек?"
"Он, - говорят, - тебя мог засечь, и ему ничего, потому что он иновер, а тебя, - говорят, -
по христианству надо судить. Пойдем, - говорят, - в полицию".
Ну, я себе думаю: "Ладно, братцы, судите ветра в поле"; а как, по-моему, полиция, нет
ее ничего вреднее, то я сейчас шмыг за одного татарина, да за другого. Шепчу им:
"Спасайте, князья: сами видели, все это было на честном бою..."
Они сжались, и пошли меня друг за дружку перепихивать, и скрыли.
- То есть позвольте... как же они вас скрыли?
- Совсем я с ними бежал в их степи.
- В степи даже!
- Да-с, в самые Рынь-пески.
И долго там провели?
- Целые десять лет: двадцати трех лет меня в Рынь-пески доставили, по тридцать
четвертому году я оттуда назад убежал.
- Что же, вам понравилось или нет в степи жить?
- Нет-с; что же там может нравиться? скучно, и больше ничего; а только раньше уйти
нельзя было.
- Отчего же: держали вас татары в яме или караулили?
- Нет-с, они добрые, они этого неблагородства со мною не допускали, чтобы в яму
сажать или в колодки, а просто говорят: "Ты нам, Иван, будь приятель; мы, говорят, тебя
очень любим, и ты с нами в степи живи и полезным человеком будь, - коней нам лечи и
бабам помогай".
- И вы лечили?
- Лечил; я так у них за лекаря и был, и самих их, и скотину всю, и коней, и овец, всего
больше жен ихних, татарок, пользовал.
- Да вы разве умеете лечить?
- Как бы вам это сказать... Да ведь в этом какая же хитрость? Чем кто заболит - я сабуру
дам или калганного корня, и пройдет, а сабуру у них много было, - в Саратове один татарин
целый мешок нашел и привез, да они до меня не знали, к чему его определить.
- И обжились вы с ними?
- Нет-с, постоянно назад стремился.
- И неужто никак нельзя было уйти от них?
- Нет-с, отчего же, если бы у меня ноги в своем виде оставались, так я, наверно, давно
бы назад в отечество ушел.
- А у вас что же с ногами случилось?
- Подщетинен я был после первого раза.
- Как это?.. Извините, пожалуйста, мы не совсем понимаем, что это значит, что вы были
подщетинены?
- Это у них самое обыкновенное средство: если они кого полюбят и удержать хотят, а
тот тоскует или попытается сбежать, то и сделают с ним, чтобы он не ушел. Так и мне, после
того как я раз попробовал уходить, да сбился с дороги, они поймали меня и говорят:
"Знаешь, Иван, ты, говорят, нам будь приятель, и чтобы ты опять не ушел от нас, мы тебе
лучше пятки нарубим и малость щетинки туда пихнем"; ну и испортили мне таким манером
ноги, так что все время на карачках ползал.
- Скажите, пожалуйста, как же они делают эту ужасную операцию?
- Очень просто-с: повалили меня на землю человек десять и говорят: "Ты кричи, Иван,
погромче кричи, когда мы начнем резать: тебе тогда легче будет", и сверх меня сели, а один