Page 20 - Очарованный странник
P. 20

достанется?
                     - А что, мол, такое: из-за чего нам биться?
                     -  А  из-за  того,  -  отвечает,  -  что  тут  страсть  что  сейчас  почнется:  и  все  господа
               непременно спятятся, а лошадь который-нибудь вот из этих двух азиатов возьмет.
                     - Что же они, - спрашиваю, - очень, что ли, богаты?
                     -  И  богатые,  -  отвечает,  -  и  озорные  охотники:  они  свои  большие  косяки  гоняют  и
               хорошей, заветной лошади друг другу в жизнь не уступят. Их все знают: этот брюхастый,
               что вся морда облуплена, это называется Бакшей Отучев, а худищий, что одни кости ходят,
               Чепкун Емгурчеев, - оба злые охотники, и ты только смотри, что они за потеху сделают.
                     Я замолчал и смотрю: господа, которые за кобылицу торговались, уже отступилися от
               нее  и  только  глядят,  а  те  два  татарина  друг  дружку  отпихивают  и  все  хана  Джангара  по
               рукам хлопают, а сами за кобылицу держатся и все трясутся да кричат; один кричит:
                     -  Я  даю  за  нее,  кроме  монетов,  еще  пять  голов  (значить  пять  лошадей)  ,  -  а  другой
               вопит:
                     - Врет твоя мордам, я даю десять.
                     Бакшей Отучев кричит:
                     - Я даю пятнадцать голов.
                     А Чепкун Емгурчеев:
                     - Двадцать.
                     Бакшей:
                     - Двадцать пять.
                     А Чепкун:
                     - Тридцать.
                     А больше ни у того, ни у другого, видно, уже нет... Чепкун крикнул тридцать, и Бакшей
               дает  тоже  только  тридцать,  а  больше  нет;  но  зато  Чепкун  еще  в  придачу  седло  сулит,  а
               Бакшей седло и халат, и Чепкун халат скидает, больше опять друг друга им нечем одолевать.
               Чепкун крикнул: "Слушай меня, хан Джангар: я домой приеду, я к тебе свою дочь пригоню",
               -  и  Бакшей  тоже  дочь  сулит,  а  больше опять  друг  друга  нечем  пересилить.  Тут  вдруг  вся
               татарва, кои тут это торговище зрели, заорали, загалдели по-своему; их разнимают, чтобы до
               разорения друг друга не довели, тормошат их, Чепкуна и Бакшея, в разные стороны, в бока
               их тычут, уговаривают.
                     Я спрашиваю у соседа:
                     - Скажи, пожалуйста, что это такое у них теперь пошло?
                     -  А  вот  видишь,  -  говорит,  -  этим  князьям,  которые  их  разнимают,  им  Чепкуна  с
               Бакшеем жалко, что они очень заторговались, так вот они их разлучают, чтобы опомнились и
               как-нибудь друг дружке честью кобылицу уступили.
                     -  Как  же,  -  спрашиваю,  -  можно  ли,  чтобы  они  друг  дружке  ее  уступили,  когда  она
               обоим им так правится? Этого быть не может.
                     - Отчего же, - отвечает, - азиаты народ рассудительный и степенный: они рассудят, что
               зачем напрасно имение терять, и хану Джангару дадут, сколько он просит, а кому коня взять,
               с общего согласия наперепор пустят.
                     Я любопытствую:
                     - Что же, мол, такое это значит: "наперепор".
                     А тот мне отвечает:
                     - Нечего спрашивать, смотри, это видеть надо, а оно сейчас начинается.
                     Смотрю я и вижу, что и Бакшей Отучев и Чепкун Емгурчеев оба будто стишали и у тех
               своих татар-мировщиков вырываются и оба друг к другу бросились, подбежали и по рукам
               бьют.
                     - Сгода! - дескать, поладили.
                     И тот то же самое отвечает:
                     - Сгода: поладили!
                     И  оба  враз  с  себя  и  халаты  долой  и  бешметы  и  чевяки  сбросили,  ситцевые  рубахи
   15   16   17   18   19   20   21   22   23   24   25