Page 31 - Очарованный странник

иметь.
- Не надо-с, а впрочем, все равно они не поверят, что кто-нибудь пришел да ничего при
себе не принес; подумают, что где-нибудь в степи закопал, и пытать станут, и запытают.
- Вот разбойники!
- Да-с; так было при мне с одним жидовином: старый жидовин невесть откуда пришел
и тоже о вере говорил. Человек хороший, и, видно, к вере своей усердный, и весь в таких
лохмотках, что вся плоть его видна, а стал говорить про веру, так даже, кажется, никогда бы
его не перестал слушать. Я с ним попервоначалу было спорить зачал, что какая же, мол, ваша
вера, когда у вас святых нет, но он говорит: есть, и начал по талмуду читать, какие у них
бывают святые... очень занятно, а тот талмуд, говорит, написал раввин Иовоз бен Леви,
который был такой ученый, что грешные люди на него смотреть не могли; как взглянули,
сейчас все умирали, через что бог позвал его перед самого себя и говорит: "Эй ты, ученый
раввин, Иовоз бен Леви! то хорошо, что ты такой ученый, но только то нехорошо, что чрез
тебя все мои жидки могут умирать. Не на то, говорит, я их с Моисеем через степь перегнал и
через море переправил. Пошел-ну ты за это вон из своего отечества и живи там, где бы тебя
никто не мог видеть". А раввин Леви как пошел, то ударился до самого до того места, где
был рай, и зарыл себя там в песок по самую шею, и пребывал в песке тринадцать лет, а хотя
же и был засыпан по шею, но всякую субботу приготовлял себе агнца, который был печен
огнем, с небеса нисходящим. И если комар или муха ему садилась на нос, чтобы пить его
кровь, то они тоже сейчас были пожираемы небесным огнем... Азиятам это очень
понравилось про ученого раввина, и они долго сего жидовина слушали, а потом приступили
к нему и стали его допрашивать: где он, идучи к ним, свои деньги закопал? Жидовин,
батюшки, как клялся, что денег у него нет, что его бог без всего послал, с одной мудростью,
ну, однако, они ему не поверили, а сгребли уголья, где костер горел, разостлали на горячую
золу коневью шкуру, положили на нее и стали потряхивать. Говори им да говори: где
деньги? А как видят, что он весь почернел и голосу не подает:
"Стой, - говорят, - давай мы его по горло в песок закопаем: может быть, ему от этого
проходит".
И закопали, но, однако, жидовин так закопанный и помер, и голова его долго потом из
песку чернелась, но дети ее стали пужаться, так срубили ее и в сухой колодец кинули.
- Вот тебе и проповедуй им!
- Да-с, очень трудно, но а деньги у этого жидовина все-таки ведь были.
- Были??
- Были-с; его потом волки тревожить стали и шакалки и всего по кусочкам из песку
повытаскали и, наконец, добрались и до обуви. Тут сапожонки растормошили, а из подметки
семь монет выкатились. Нашли их потом.
- Ну, а как же вы-то от них вырвались?
- Чудом спасен.
- Кто же это чудо сделал, чтобы вас избавить?
- Талафа.
- Это кто же такой этот Талафа: тоже татарин?
- Нет-с; он другой породы, индийской, и даже не простой индеец, а ихний бог, на
землю сходящий.
Упрошенный слушателями, Иван Северьяныч Флягин рассказал нижеследующее об
этом новом акте своей житейской драмокомедии.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
- После того как татары от наших мисанеров избавились, опять прошел без мала год, и
опять была зима, и мы перегнали косяки тюбеньковать на сторону поюжнее, к Каспию, и тут
вдруг одного дня перед вечером пригонили к нам два человека, ежели только можно их за
человеков считать. Кто их знает, какие они и откуда и какого рода и звания. Даже языка у
них никакого настоящего не было, ни русского, ни татарского, а говорили слово по-нашему,
слово по-татарски, а то промеж себя невесть по-каковски. Оба не старые, один черный, с