Page 36 - Очарованный странник

вещи.
- Что же это такое за неподобная вещь вас обдержала?
- Магнетизм-с.
- Как? магнетизм?!
- Да-с, магнетическое влияние от одной особы.
- Как же вы чувствовали над собой ее влияние?
- Чужая воля во мне действовала, и я чужую судьбу исполнял.
- Вот тут, значит, к вам и пришла ваша собственная погибель, после которой вы нашли,
что вам должно исполнить матушкино обещание, и пошли в монастырь?
- Нет-с, это еще после пришло, а до того со мною много иных разных приключений
было, прежде чем я получил настоящее убеждение.
- Вы можете рассказать и эти приключения?
- Отчего же-с; с большим моим удовольствием.
- Так, пожалуйста.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
- Взявши я паспорт, пошел без всякого о себе намерения, и пришел на ярмарку, и вижу,
там цыган мужику лошадь меняет и безбожно его обманывает; стал ее силу пробовать, и
своего конишку в просяной воз заложил, а мужикову лошадь в яблочный. Тяга в них,
разумеется, хоть и равная, а мужикова лошадь преет, потому что ее яблочный дух
обморачивает, так как коню этот дух страшно неприятен, а у цыгановой лошади, кроме того,
я вижу, еще и обморок бывает, и это сейчас понять можно, потому что у нее на лбу есть знак,
как был огонь ставлен, а цыган говорит: "Это бородавка". А мне мужика, разумеется, жаль,
потому ему на оморочной лошади нельзя будет работать, так как она кувырнет, да и все тут,
а к тому же я цыганов тогда смерть ненавидел через то, что от первых от них имел соблазн
бродить, и впереди, вероятно, еще иное предчувствовал, как и оправдалось. Я эту фальшь в
лошади мужичку и открыл, а как цыган стал со мною спорить, что не огонь жжен на лбу, а
бородавка, я в доказательство моей справедливости ткнул коня шильцем в почку, он сейчас и
шлеп на землю и закрутился. Взял я и мужикам хорошую лошадь по своим познаниям
выбрал, а они мне за это вина и угощенья и две гривны денег, и очень мы тут погуляли. С
того и пошло: и капитал расти и усердное пьянство, и месяца не прошло, как я вижу, что это
хорошо: обвешался весь бляхами и коновальскою сбруею и начал ходить с ярмарки на
ярмарку и везде бедных людей руководствую и собираю себе достаток и все магарычи пью; а
между тем стал я для всех барышников-цыганов все равно что божия гроза, и узнал
стороною, что они собираются меня бить. Я от этого стал уклоняться, потому что их много, а
я один, и они меня ни разу не могли попасть одного и вдоволь отколотить, а при мужиках не
смели, потому что те за мою добродетель всегда стояли за меня. Тут они и пустили про меня
дурную славу, что будто я чародей и не своею силою в твари толк знаю, но, разумеется, все
это было пустяки: к коню я, как вам докладывал, имею дарование и готов бы его всякому,
кому угодно, преподать, но только что, главное дело, это никому в пользу не послужит.
- Отчего же это не послужит в пользу?
- Не поймет-с никто, потому что на это надо не иначе как иметь дар природный, и у
меня уже не раз такой опыт был, что я преподавал, но все втуне осталось; но позвольте, об
этом после.
Когда моя слава по ярмаркам прогремела, что я насквозь коня вижу, то один ремонтер,
князь, мне ста рублей давал:
"Открой, - говорит, - братец, твой секрет насчет понимания. Мне это дорого стоит".
А я отвечаю:
"Никакого у меня секрета нет, а у меня на это природное дарование".
Ну, а он пристает:
"Открой же мне, однако, как ты об этом понимаешь? А чтобы ты не думал, что я хочу
как-нибудь, - вот тебе сто рублей".
Что тут делать? Я пожал плечами, завязал деньги в тряпицу и говорю: извольте, мол, я,